Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова Страница 19

— Ну… не все ведь от силы зависит, верно? Многое и от умения…

— Верно, — кивнул Михайла. — А чтобы умение было, надобно очень много трудиться. Готова ли ты, царевна, в самом деле и учиться, и трудиться?

— Готова, — твердо кивнула она.

— А подвиг? — вдруг спросил Светик.

— Так ведь ей необязательно потом в отряд вступать… — протянул Акмаль.

— Какой еще подвиг? — нахмурилась Алька. — Савелий говорил, испытание, обучение…

— Это для всех богатырей, — Михайла снова кивнул. — Мы же — особый отряд. Каждый в этом доме однажды в одиночку великий подвиг совершил во благо Тридевятого. Не из долга и не ради славы, в готовности и с собственной жизнью для других расстаться. Кто царя от гибели спас, а кто от целого села беду отвел. А уж потом — и испытание, и обучение…

— Что — и Светик великий подвиг совершил?!

— И Светик.

Сам же юноша почему-то покраснел.

— И… — она перевела взгляд на Ратмира.

— Каждый, — повторил старшой отряда.

Алька повесила голову. Подвиг… разве что побег ее — так едва ли богатыри сочтут это подвигом. Не поединок же с петухом к великим делам причислять!

— Однако цель у тебя добрая, — неожиданно продолжил Михайла. — Что до подвига… может, он и не понадобится. Чай, тебе — не служить, а править. Что ж… готовься к испытанию. Коли желаешь и в намерении тверда.

Царевна сначала радостно взвизгнула и подпрыгнула, но тут же напустила на себя самый решительный и серьезный вид.

— Я не передумаю!

* * *

Уже вечером, подсев к Олешеку, неторопливо чинившему прохудившийся в дороге сапог, Алька завела разговор.

— А твоя тетушка — она правда в пятнадцать лет целого дракона… того?

— Ну да, — Олешек положил сапог на колено и поставил на стол локоть, подперев рукой щеку.

— А как?

— Ну, завелся в наших краях тогда один дракон… говорили, лавы из вулкана перебрал однажды, да пьяный в поворот не вписался — стукнулся с разгону лбом о скалу. Сам-то и не заметил ничего, упал просто да дрых под той скалой, пока не протрезвел. А с тех пор у него будто в голове помутилось. Стал он от селян требовать себе юных дев на обед и ужин. А иначе грозил вовсе деревни окрестные попалить, а местных жителей пожрать без разбору. Ну, тетушка сама и вызвалась. В жертву, значит. В назначенный час надела белое платье и веночек на голову, явилась к его пещере…

Алька прикрыла глаза, перед которыми будто наяву встала могучая дева-воительница в белом платье.

…Сказывали, в первый миг опешивший дракон и не понял, кто это к нему заявился. То ли баба, то ли мужик. По платью-то вроде баба. Хотяяяяя…

— Ты кто? — поинтересовался ящер, собираясь испепелить наглеца на месте.

— Юная дева! — приятным баритоном жизнерадостно сообщила гостья, уперев руки в боки. — В жертву приноситься пришла! На пожрание тебе, гаду крылатому.

Согласно семейной легенде, после этих слов дева, не давая мерзопакостному ящеру опомниться, схватила его за хвост, выволокла из пещеры, раскрутила вокруг себя, да кааак шмякнет головой о скалу! Искры, сказывают, сыпались такие, что зарево аж от села видели. А дева все размахивалась и стучала об утес драконом, приговаривая что-то там о правильном питании.

— И что? — обмирая, спросила царевна. — Убила?

— Да нет, — Олешек пожал могучими плечами. — Они ж, гады, крепкие. Бронированные. Но вот всякое там помутнение в голове как рукой сняло. Не зря ж говорят, мол, клин клином… никаких с тех пор дев. Он еще извиняться потом прилетал. Говорил, мракобесы попутали, не в себе был. Тетушке за исцеление чудесное в ноги кланялся… И, главное, лавы с тех пор — в рот не берет!

Царевна попыталась вообразить, как кланяется в ноги дракон. Мда…

В сказках, что Наина читала ей на ночь, прекрасные девы, похищенные чудовищами али еще в какую беду попавшие, всегда смирно дожидались, пока их спасут. Потом появлялся герой на белом коне, побеждал чудовищ и на спасенной девице женился. Алька, конечно, с удовольствием воображала всегда себя на ее месте. А теперь вдруг подумалось: а ведь скучно так, наверное — сидеть себе, ждать, спасут, али не спасут…

А еще вот интересно, пришло вдруг ей в голову. Богатыри-то все неженатые. Хотя людей спасать — их служба. Наверняка и дев среди тех спасенных немало. На всех-то не наженишься. Наверное, в реальности герои после подвига сразу быстро-быстро сами от дев спасаются? Не то б давно всех окрутили.

А ведь здорово как — не дожидаться никого, а самой взять и чудище одолеть! Небось тогда никто не скажет, что не доросла она еще царством править. Будут славить ее, спасительницей называть, защитницей… Воображать себя не спасаемой девой, а целой героиней, Альке неожиданно понравилось куда больше. И в самом деле — как же раньше она об этом не думала? Да ведь и сидеть сложа руки, ждать у моря погоды, никогда не было по ней!

Вот бы и ей так — чтоб за хвост супостата хвать и…

Она с тоской посмотрела на свои руки — тонкие, белые. Кожа на кистях за последние дни чуть огрубела, а на пальцах и ладонях кое-где появились и мозоли. Но вот силы в них от этого ничуточки не прибавилось.

Дракон в ее воображении взмахнул хвостом, и вцепившаяся в него царевна полетела об скалу.

Эх…

Ничего! Она выпрямилась, гордо расправив плечи. Вон, даже Михайла сказал, если много трудиться, то и умение будет. Так что мы еще посмотрим, кому об скалу летать!

* * *

Укладываясь спать в этот вечер, Алька, навострив уши, чутко прислушивалась, пытаясь уловить, о чем говорят мужчины наверху.

Переговаривались богатыри негромко, но если приподняться на кровати, почти упираясь головой в лестницу…

— Очередная блажь капризной девчонки, — голос Ратмира сложно с чьим-то спутать. — Завтра же сдуется.

— Не думаю, — в голосе Савелия слышалась усмешка, но какая-то добродушная. — Упрямая у нас девочка. Михайла, а почему ты согласился? Неужто и впрямь думаешь, что она выйдет за своего Елисея и станет сама армией командовать?

Михайла ответил не сразу. Говорил медленно, будто с трудом подбирая нужные слова.

— Не знаю. Но она… решила наконец сама что-то сделать для того, чтобы стать хорошей царицей. Может, вовсе впервые. А учеба — она никакая лишняя не будет…

Алька улыбнулась в темноте и опустилась обратно на подушку, заодно натягивая к подбородку одеяло.

Завтра… завтра начнется новая жизнь. Жизнь богатырей полна опасностей, приключений и настоящих, каждодневных подвигов. Это тебе не в светелке целый день с решебником сидеть.

От предвкушения сладко пело и бурлило что-то внутри — может, в душе, а может, в желудке. Возможно, все-таки последний пирожок на ночь есть не стоило.