Любить как люди - Ольга Меньшикова Страница 19

– Да, она не поверила!!

– Вот и ты попробуй не поверить. Сделай то, что ты бы сделала, если бы не получила эту фотошоповую фигню!

– Пап, какой ты у меня все-таки классный!

– А то ж))

– Поможешь мне найти его? Александр Лорэтти, он итальянец, но из Питера, только что окончил консерваторию… больше ничего не знаю.

– А телефона нет?

– Он звонил всего один раз, с французского номера…

– Так, понятно. Пойду созвонюсь кое с кем. Жди здесь.

В Питере у него было полно приятелей и поклонников, среди которых и глава городской прокуратуры. Он охотно откликнулся на просьбу такой выдающейся персоны как Андрей Дашков, и через 20 минут у Стеши был адрес и телефон Александра.

Дашков был несказанно рад этому обстоятельству, и лишь одно не давало ему покоя: этот парень кого-то ему жутко напоминал… кого-то очень знакомого… эти большие глаза, эти будто вылепленные, классической формы губы…

* * *

Утром того же дня в Питере происходило практически то же самое – Александр, не в силах больше страдать в одиночку, выложил все своей няне Фабиане, которая с детства была его верным другом.

– Знаешь что, мой мальчик, – сказала та, когда он вдоволь нарыдался в ее коленях, – правду полезно знать из первых рук. Давай собирайся и езжай в Москву, прямо сейчас.

– Но где же я буду ее искать? Там же 25 миллионов народу! Может, позвонить?

– Такие вещи по телефону не выясняются. А Стефания Дашкова не иголка, думаю, найдешь. Поезжай, детка.

– Фабиана, – улыбнулся Александр сквозь слезы и вытер сопли няниным платком, – ты у меня потрясающая!

* * *

Проводив своего бамбино, Фабиана в который раз задумалась над отношениями в этой семье.

Его отец, Луиджи Лорэтти, был одним из самых состоятельных и влиятельных людей в итальянском шоу- (и не только) бизнесе, так что мальчик, а потом и молодой человек, ни в чем не нуждался. Но вот отношения между родителями были для всех загадкой – они всегда жили раздельно. Просто-таки в разных домах и районах города. При этом, в обществе они появлялись всегда вместе. Слухи о них (а надо сказать, они были красивой парой) ходили самые нелепые, но правду знала только Фабиана. Да и то, пожалуй, лишь на уровне догадок.

С отцом у Алекса с детства сложились прохладно-деловые отношения. Тот давал матери на его нужды огромные суммы, платил за обучение, брал с собой на ипподром, на гольф и бейсбол и таким образом хотел сделать из него настоящего мужчину. Но, благодаря матери, он вырос совершенно другим – любил искусство, был мягким и добрым по характеру. И только за роялем он совершенно преображался: его пианистическая харизма притягивала слушателей как магнитом. Преображался он и в зале кэндо, и верхом на лошади – это был целеустремленный молодой человек, точный, ловкий и пластичный в движениях.

В нем было столько артистизма, что взрослые не раз говорили матери «отдай в кино», но она была непреклонна – только серьезное искусство.

Фабиана тяжело вздохнула: ее любимое дитя получил Гран-при в Париже, превзойдя все ожидания своего учителя, да и родителей тоже – и глубоко несчастен! Ну как тут было не переживать…

* * *

Андрей привез дочь на вокзал и купил билет на «Красную стрелу». Время в пути 2 часа 10 минут, сказал автомат.

– Дальше ты сама, девочка. У тебя еще полчаса, а меня уже ждут на студии, отмечаем окончание съемок.

Дашков поцеловал дочь и ушел, а она пошла искать свой поезд.

* * *

Сидя в комфортабельном вагоне «Красной стрелы» Александр, между тем, буквально не находил себе места. Мысли его метались от сомнения к надежде, от отчаяния к волевому усилию взять себя в руки, от попыток выбросить все из головы к обдумыванию своих дальнейших действий по приезде.

Собственно, план у него был один – позвонить Ксюше, рассказать ей все и попросить устроить встречу со Стешей, ничего ей предварительно не говоря. Были и запасные варианты, типа: найти студию ее постоянного фотографа и караулить там, и еще парочка таких же безумных. Ну и последняя идея, самая невероятная: на вокзале, перед отправлением, он забежал в маленькую часовню, молитвенно сложил руки (он был католиком), закрыл глаза и попросил помочь. Просто попросил.

В этих сумбурных мыслях он вышел из вагона… и остановился как вкопанный.

Перед ним стояла Стеша.

Оба замерли. Люди, поезда, вокзал – все исчезло. Они просто стояли и смотрели друг на друга.

Александр на мгновение закрыл глаза:

…спасибо, Господи… нет, это невозможно, мираж, наверное, какой-то.

Открыл: видение не исчезло. Наоборот, оно приблизилось и спросило:

– Ты куда?

– К тебе. А ты?

– К тебе.

Он осторожно взял ее за руку. Не вырвалась. Держит. Смотрит, молчит.

– Пойдем?

Фотографии, выяснения – это все потом. Сейчас надо было идти – не важно куда, лишь бы рядом, лишь бы ее рука в его руке…

Поймали такси, сели вдвоем на заднее сиденье, не расцепляя рук.

– Куда? – спросил пожилой водитель.

– Э-э… туда.

– Вас понял, – водитель усмехнулся: сколько таких влюбленных парочек, которым было все равно куда ехать, он перевозил на своем веку!..

Они катались по городу, так и не назвав точного адреса. Говорили уже без стеснения, перебивая друг друга, рассказывали о своих подозрениях и тяжелых мыслях, обо всем, что пережили за эти несколько дней. Но странно – все ужасное, непреодолимое и безысходное ушло из этих рассказов, они шутили и смеялись над самими собой, им было так легко и счастливо!..

Наконец, через два часа катаний водитель не выдержал:

- Я очень извиняюсь… Не могли бы вы назвать адрес поточнее, а то я староват, не расслышал.

Они переглянулись и засмеялись, оценив деликатную шутку старика.

– Пожалуйста, в Бибирево.

Стеша назвала адрес. В Бибирево жила их с Ксюшей бабушка, мамина мама. Сейчас она была на курорте, а девочки присматривали за коттеджем, наведываясь туда по очереди. Сегодня была очередь Ксю, поэтому Стеша осторожно высвободила свою руку из крепких пальцев Александра и набрала две эсэмэски одного содержания: «Все хорошо! Мы у бабушки». И отправила их папе и сестре. Они в курсе, поймут.