Имперские истории - Денис Юрин Страница 19

Вспомнив об обонянии, Фана зашевелила носом. К сожалению, ее нюх не был столь же чутким, как у животного, а резких, сильных запахов в комнате не было. Девушке оставалось лишь терпеть боль и ждать, какую кару, какие пытки придумают для нее бандиты. В голове пронеслись красочные картины предстоящих мучений, и Фана искренне пожалела, что не дала во время боя одному из пяти мерзавцев проткнуть себя мечом.

«А вот и еще один мучитель пожаловал», – отметила пленница, найдя одно-единственное объяснение усилению сквозняка: кто-то открыл дверь. Время шло, ничего не происходило. Судя по тому, как ходили ходуном половицы, бандиты часто перемещались по комнате, возможно, разговаривали о ней, но тела не касались. Нос уловил омерзительный запах, результат неимоверного смешения спиртовых настоек и травяных отваров. Вновь пришедший тюремщик или был лекарем, или пил все подряд, не гнушаясь остатками выжимок. Беседа продлилась не более четверти часа, потом «знахарь» ушел, унося за собой одурманивший девушку запах. Ко всем ее бедам прибавились и спазмы протестующего против омерзительной вони желудка. Если бы не кляп во рту, то ее точно вывернуло бы наизнанку.

Еще с четверть часа все оставалось по-прежнему. Видимо, «не пахнущий» тюремщик тоже ушел. Затем окружающий мир вновь пришел в движение. До плеча Фаны дотронулась чья-то рука, немного потрясла и оставила в покое, принявшись вытаскивать липкие затычки из ушей и вросший в рот кляп. Наконец-то с глаз упала повязка. Фана сощурилась под лучами яркого солнца и, поборов боль в переносице, отважилась взглянуть в лицо своей смерти.

Растерянное выражение лишь на секунду задержалось на лице девушки, которое тут же исказилось от ненависти. Фана хотела закричать, осыпать пленившего ее мерзавца проклятиями, но онемевшие челюсти не слушались, из гортани шел только рык, неистовый и злой. Охранница подпрыгнула на стуле, пытаясь ударить лбом по переносице мужчину, но ей не хватило сил.

Видя, что женщина слишком взволнована и не готова к плодотворному общению, Артур снова вставил ей в рот кляп и отошел к столу, дабы не провоцировать пленницу на всякие глупости. Когда Фана перестала мычать и подпрыгивать на стуле, дворянин обратил на нее внимание.

– Согласен, я мерзавец, я поступил плохо, ударив тебя и спеленав, как норовистую кобылу. – Артур налил себе в бокал вина, подошел к распахнутому окну и после долгого рассматривания соседской крыши осушил его залпом. – Однако у меня были на то веские причины. Теперь я горю желанием обсудить с тобой некоторые вопросы. У тебя два выхода: или ты выслушиваешь меня, или будешь сидеть на стуле до скончания лет. Итак, ты готова к разговору?

Фана зло сверкнула глазами, но затем кивнула. Терять ей было нечего, а в криках да стенаниях толку мало. Истерики, как и заумное словоблудство, хороши лишь, когда нужно потянуть время, они не помогут докопаться до истины и найти выход из затруднительного положения.

– Хорошо, я выну эту штуковину изо рта, но если будешь орать, тут же засуну обратно!

Артур быстро приблизился и вытащил кляп изо рта. Шумов не последовало, девушка принялась жадно хватать ртом воздух, а после того, как сбившееся дыхание восстановилось, стала разминать затекшие челюсти.

– Вина хочешь? – спросил Артур, повернувшись к пленнице спиной и подойдя к столу.

– Не откажусь, еще бы руки размять! – ответила Фана, конечно, не ожидая, что мужчина выполнит ее просьбу.

– Развяжу… чуть позже. – Не найдя чистого бокала, Артур налил вина в пустую миску и поднес ее вплотную к пересохшим губам пленницы. – Сначала ты меня выслушаешь, я задам вопрос, а ты, как и положено хорошей девушке, ответишь «да».

– А еще кой-чего услышать не боишься?! – Фана облизнула мокрые губы и с вызовом посмотрела на мучителя исподлобья.

– Надеюсь, ты не забудешь меня поблагодарить. Шанс, который я великодушно готов тебе предложить, выпадает раз в жизни, и далеко не каждому.

– Ближе к берегу, морячок. – Фане не терпелось перейти к делу и быстрее избавиться от режущих руки веревок.

– Ага, ты, значит, догадалась, хвалю! – расплылся в широкой улыбке Артур. – Рад, что в тебе не ошибся.

– Пираты редко ошибаются, – ехидно парировала Фана, надеясь застать «дворянина» врасплох и увидеть, как побледнеет его лицо.

Артур недовольно хмыкнул, но удержался от комментариев. Он подошел к окну и, сняв рубаху, подставил волосатую, покрытую шрамами грудь лучам полуденного солнца.

– Знаешь, только дураки живут прошлым днем, умные люди всегда смотрят в будущее. Я ведь тоже о тебе много наслышан, но ведь молчу, то есть пока молчал… Флейта!

Она услышала свое бывшее имя; имя, которое связывало ее с прошлым, с опасной жизнью и потерей близких людей.

– Не смотри на меня так, мы раньше никогда не встречались, хотя наш корабль и заплывал в мирные воды Леордедрона, – предвосхитил Артур вполне уместный при данных обстоятельствах вопрос: «Откуда?» – Готовка твоей тетки казалась райской усладой после того, чем приходилось питаться в плаваниях, а с «Пунцовой Розой» было приятно иметь дела… Правда, ты тогда была еще маленькой… совсем маленькой…

– Тогда как, как ты узнал меня?

Артур промолчал, однако не стал предаваться внезапно нахлынувшим воспоминаниям лихой юности слишком долго. Романтика прошлого была вытеснена заботами дня насущного.

– Дело не во мне, тебя узнал совсем другой человек и порекомендовал заказчику. Я лишь исполняю волю своего хозяина.

– Какой человек? Какой заказчик? Ты думаешь, я хоть что-нибудь поняла?!

– Не стоит, – неожиданно произнес Артур, – не стоит тебе вдаваться в подробности и что-нибудь понимать. Чем меньше знаешь, тем дольше живешь! – Артур развязал Флейте руки и бросил ей на колени увесистый кошелек. – Здесь сто сонитов, это плата за сегодняшнюю ночь. Можешь взять их и прямо сейчас бежать в твою чертову Гильдию, ходить всю жизнь в лакеях у жирных купцов, которые даже не считают тебя человеком, и рисковать башкой за ломаный грош, как этот придурок Ромеро и ему подобные тупоголовые громилы!

– На что ты намекаешь?

Сумбурное объяснение Артура походило на бред сумасшедшего. Он до сих пор не коснулся главного вопроса и чересчур увлекся бичеванием несовершенного во многих смыслах общества, Если бы юность Флейты не прошла бы в среде переквалифицировавшихся с голодухи в воры наемников, не умевших ясно выражать свои мысли, то девушка тут же воспользовалась бы благосклонным разрешением тюремщика и ушла бы. Бывший пират не умел, конечно, выстраивать четкие логические цепочки, но не походил и на любителя устраивать дилетантские проповеди. Он говорил сбивчиво, но не просто так, не без пользы для дела. Уже сказанного им оказалось достаточно, чтобы Флейта позабыла про обиду, про боль в затылке, про тугие веревки и полностью превратилась в слух. Дело запахло большими деньгами и возможностью раз и навсегда обустроить свою жизнь.

– Есть работа, – произнес со вздохом Артур, наконец высказав все то, что он думал о нравах и образе жизни обитателей Барката. – Мой хозяин – уважаемый в городе человек, но его имя я тебе не скажу. Он хочет, чтобы мы с тобой достали для него одну вещь. Вообще-то это никому не нужная безделушка, но она ему срочно понадобилась.