Властелин мургов - Дэвид Эддингс Страница 19

Следующие шесть дней они ехали под все более проясняющимисянебесами.

Холодный ветер прижимал к земле бурые травы по сторонамдороги, и холмистая равнина южной Арендии выглядела вымершей и увядшей подхолодным голубым небом.

Иногда им попадались деревеньки с домами-мазанками, гдеобтрепанный подневольный люд напрягал все свои силы, чтобы пережить еще однузиму. Еще реже проезжали они мимо замка какого-нибудь горделивого мимбрийскогобарона с огромной каменной башней, откуда тот внимательно наблюдал за своимисоседями.

Великий Западный Путь, как и все прочие дороги Толнедры,патрулировали императорские легионеры в пурпурных накидках. Попадались Гарионуи его друзьям и редкие купцы, двигавшиеся на север. Лица у них были измученные,и их сопровождали крепкие наемники, которые всегда держали руку при оружии.

Морозным утром кавалькада достигла реки Аренды, засверкающей гладью которой виднелся Вордский лес, что в северной Толнедре.

— Ты хотел остановиться в Bo-Мимбре? — спросилБелгарата Шелк.

Старик покачал головой.

— Мандореллен и Лелдорин уже, вероятно, сообщилиКородуллину о том, что произошло в Драснии, и я не расположен тратитьтри-четыре дня на болтовню. Хочу как можно скорее добраться до Тол-Хонета.

Перейдя через мелкую реку, Гарион вспомнил одну вещь.

— А мы должны останавливаться на той таможне? —спросил он.

— Естественно, — ответил Шелк. — Каждыйобязан проходить через таможню, если, конечно, не отъявленныйконтрабандист. — Он посмотрел на Белгарата. — Хочешь, я возьму этодело на себя, когда мы попадем туда?

— Да, только без передержек.

— Ни в коем случае, Белгарат. Единственно, что я хочу,так это опробовать вот это. — И он показал на свою поношенную одежду.

— А я-то все думал: чем это он руководствовался, когдаподбирал свой гардероб? — сказал Дарник.

Шелк хитро подмигнул ему.

Путники отъехали от реки и вступили в Вордский лес. Деревьяв нем росли на определенном расстоянии друг от друга, кусты были подстрижены.Они проехали не больше лиги, когда очутились перед выкрашенным в белый цветзданием, где расположилась таможня. Один из углов длинного здания хранил следынедавнего пожара, и красную черепицу на крыше в этом месте подкоптило. Пятеронеряшливо одетых солдат таможенной службы грелись у костра, потягивая дешевоевино.

Небритый малый в пятнистой форме и в покрытом ржавчинойнагруднике кирасы неохотно поднялся со своего места, вышел на дорогу и поднялпухлую руку.

— Все, приехали, — объявил он. — Слезайте,лошадей поставьте вон там, возле дома, а сами выкладывайте багаж для досмотра.

Шелк вышел вперед.

— Конечно, сержант, — заискивающе произнесон. — Нам скрывать нечего.

— А это мы сами посмотрим, — оборвал его небритый,слегка покачиваясь.

Из здания таможни появился служащий с одеялом, накинутым наплечи. Это был тот же самый дородный мужчина, с которым они столкнулисьнесколько лет назад, когда ехали тем же путем, преследуя Зедара и разыскиваяпохищенный Шар. Однако в прошлый раз в его облике сквозило напыщенноесамодовольство, а сейчас на его багровом лице было написано: это человек,живущий с убеждением, что жизнь крепко подшутила над ним.

— Что вы намерены внести в декларацию? — сухоспросил он.

— В данной поездке — боюсь, что ничего, вашепревосходительство, — жалостливо промямлил Шелк. — Мы бедныепутешественники, едем в Тол-Хонет.

Толстяк таможенник некоторое время въедливо рассматривалмаленького Шелка.

— Сдается мне, что мы уже виделись. Вы не Радек изБоктора?

— Он самый, ваше превосходительство. У вас отличнаяпамять.

— В нашем деле без нее нельзя. Как у вас в Сендариисейчас с шерстью?

Лицо Шелка поскучнело.

— Не так хорошо, как хотелось бы. Перед моим отъездом вТол-Хонет погода испортилась, и цены упали вдвое против ожидаемого.

— Примите мое сочувствие, — сухо пробормоталчиновник. — Вы не смогли бы распаковать свои вещи?

— Да там всего-то еда да сменная одежда, — жалобнопролепетал маленький драсниец.

— Как подсказывает мне опыт, люди иногда забывают, чтовезут с собой драгоценные вещи. Открывайте-ка мешки, Радек.

— Как угодно, ваше превосходительство. — Шелксполз с лошади и начал распутывать ремни на мешках. — Неплохо бы иметь тутдрагоценности, — печально произнес он, тяжело вздохнув, — но дела впроизводстве шерсти давно пошли на спад. Меня, по существу, выбросило наобочину.

Чиновник несколько минут с ворчанием копался в мешках, ежасьот холода.