Опасная красота. Трогательный лед - Кристина Юраш Страница 19

Я застыла, понимая, что тот конец, который себе представила, бросая озадаченные и смущенные взгляды на кровать, намного предпочтительней того конца, который ждет меня, если окажется, что хозяйка конца явилась лично!

- Принеси платье, -  спокойным и повелительным голосом произнес дракон, даже не повернувшись в сторону застывшей на пороге служанки. Я видела ее соломенные волосы, зеленые узкие глаза и вздернутый носик, который странно принюхивался. Служанка покорно развернулась и покинула комнату. В дверях мелькнуло ее простое белое платье без единого украшения.

- Они говорят, что у меня ледяное сердце, - задумчиво произнес дракон, обнимая меня. Его дыхание заблудилось в моей прическе, а я стояла ни жива ни мертва. “Муравейник” радовался новости больше всех, пока внутри меня прокатилась волна противной изморози.

- Может, поэтому они каждый раз пытаются его разбить? - спросил дракон, не ожидая ответа. Я не могла понять, к кому он обращается? Ко мне или к ее портрету?

За спиной послышалось шуршание и скрип двери. На кровать легло роскошное алое платье, подол которого был украшен драгоценными камнями и серебристой вышивкой. Со стороны казалось, что его посеребрила изморозь. По сравнению с тем убожеством, которое выдали мне маги в качестве реквизита, новое платье выглядело роскошно.  “От Дольче Дракона” - шмыгнуло сердце, пока плащ скользил с моих плечей на пол.

- До чего же ты прекрасна, - улыбнулся дракон, покачав головой и положив руку мне на грудь. - Я не могу налюбоваться. Мне кажется, я никогда не успокоюсь…

Платье прошуршало, пока бережные пальцы застегивали каждый крючок, каждую застежку, покрывая поцелуями мою шею и обнаженную спину. Мою руку бережно приподняли, заставив сплести пальцы с его пальцами.

- Туфли, - повелительно произнес дракон, а дверь тут же открылась. Расторопная служанка спешила с чулками и туфельками. Она учтиво поставила туфли на кровать, исчезая за дверью бесшумной тенью.

- Странные люди, - произнес дракон, пока я тупо смотрела на узор барельефа. - Сегодня один, завтра второй, потом третий… Я даже не запоминаю их имена. Они так быстро меняются.

Морозец трусцой пробежал по спине, когда я представила быструю смену составов по причине “ом-ном-ном!”.

Меня усадили на кровать,обнажая мою ногу и снимая с нее  старую обувь. Мою ступню держали, бережно покрывая поцелуями. Чулочек скромной гармошкой скользил вверх, а я мысленно прыснула, понимая, что впервые вижу мужчину, умеющего надевать женские чулки. И не на себя!

Я видела свое отражение в огромном зеркале, висевшем  на соседней с портретом стене, а потом украдкой перевела взгляд на портрет кайзерины. Не может быть! Мы не можем быть так похожи…

Юбку подняли выше, закинув подол на мои колени, и пошире развели мои ноги. В этот момент я напряглась, понимая, что перед тем как натянуть чулок, путь его отмечают поцелуями. Поцелуи внутренней части бедра заставили меня затаить дыхание. Появилось непреодолимое желание свести ноги вместе. “Ты - кукла!”, - напомнил мне внутренний голос, и я стоически терпела каждый поцелуй, поднимающийся все выше и выше. Я чувствовала тяжелое дыхание там, где его быть не должно! Сердце начало паниковать, но выбирая между жизнью и сексом, я была не уверена, что выбираю второе!

Когда горячий поцелуй сладко впился в меня, я застыла каменным изваянием. Мурашки пробежали по коже, внутренние органы рухнули вниз, видимо, посмотреть, что там делает дракон с таким упоением. “Представь, что рядом его мама!”, - спохватился внутренний голос, пытаясь спасти мою жизнь. Мои губы снова сомкнулись, и я попыталась сделать невозмутимое лицо партизанки на допросе. Мой взгляд, отраженный в зеркале ясно выражал: “Умрем несломленными!”. Я вспоминала унылые попытки Артема сделать мне малобюджетный подарок на восьмое марта, вспоминала дырявые носки, полузадушенный голос между моих ног:  “Ты там шкоро?”, преисполненный такого страдания, от которого едва ли не сбежались все сердобольные соседи, спасать несчастного мужика. “Бедненький!”, - причитали мысленные бабы, поглаживая Артема по голове. “Заставила, да! Как она могла! Это же ниже мужского достоинства!”, - возмущались мужики, обещая стучать Женевской Конвенции о правах человека о таком злостном нарушении. Все закончилось вполне предсказуемо. Открылась входная дверь: “Вы там че? Шмонькаетесь?”. Через три секунды я закидывала в машинку белье, а Артем в другом конце ванной изучал состав шампуня для волос.

Но сейчас второй чулок поднимался вслед за поцелуями, а я мысленно думала про северный ледовитый океан, вспоминала все неприятности за последнюю пятилетку, готовя себя к еще одному жадному поцелую, от которого предательски белели костяшки моих напряженных пальцев, сминающих алую розу юбки. Меня отклонили  назад, придерживая рукой за талию, не зная о том, что партизанка  в этот момент мысленно представляла мамочку дракона, которая шоркает старой чешуей в соседней комнате, доедая мозги окружающим.

“Хватит! Прекрати!”, - мысленно умоляла я, глядя на темные волосы с серебряным отливом, при этом стиснув зубы и пытаясь сохранить каменное выражение лица. Поцелуй продолжался, внутри что-то замирало, металось, а потом снова замирало. Как только поцелуй закончился, у меня едва не вырвался вздох облегчения.

Меня взяли на руки, вынося из комнаты. Мы шли по коридору, а я не понимала, неужели нельзя меня на пару часиков забыть в каком-нибудь темном уголочке? Буду очень благодарна!

Огромное ослепительно белоснежное помещение встретило нас тишиной. Ледяной трон, словно вмерзший в пол, показался мне нагромождением старых сосулек. Он выглядел необоснованно огромным, уродливыми и холодным настолько, что  при мысли о том, что мои прелести и лед будет разделять тонкая ткань платья, я едва не заныла.

В центре зала стоял очень древний старик, сгорбленный буквой “Зю”. На нем был драный плащ, а морщинистая рука сжимала почерневший от времени посох. Рядом с дедушкой стояла фигура в алом плаще с капюшоном, сохраняя воистину королевскую осанку.