Не смей меня целовать - Дарья Сорокина Страница 19

— Где Аня будет жить? — спросил уже в дверях.

— В твоей комнате, Тео. У нас нет двух свободных апартаментов, а в общежитие запущенному перевёртышу нельзя.

— В моей?

— Перечитай письмо, странник. Ты стал очень рассеянным. Ты теперь официальный сотрудник академии, и тебе положено преподавательское жильё.

Издевается? Поднёс письмо к глазам. Твою же… Я ещё и пары вести должен! Какого чёрта, здесь творится? И почему Шорох подозрительно молчит? Тоже в шоке? Непохоже. Ау, болтливая гадина, ты знал? По-любому знал и внушил мне безропотно отвести её сюда, несмотря на дополнительный пунктик.

— Убью! — прохрипел другу.

— Ещё спасибо скажешь, Тео. Это судьба.

Мысленно препарировал лживого манипулятора, а моя подопечная вдруг громко всхлипнула:

— Бабуленька…

Кошмар. Что обычно делают, когда девушки начинают реветь? Мог бы, сбежал в Зимнюю Ширь, только ведь это я виноват в Аниных слезах, мне и разгребать.

Всё рассыпалось на части. Сначала я в ужасе думала, что Тео уедет, и останусь тут совсем одна среди незнакомых студентов и преподавателей. Потом на меня разом обрушилась пугающая правда об обучении совершенно новым дисциплинам. Ладно, про повадки и анатомию я ещё расскажу, но превращение? Мне теперь придётся со всеми подряд целоваться, чтобы активировать эту странную способность?

Однако потом случилось самое гадкое, перечеркнувшее всё, что навалилось со вчерашнего дня. Я услышала, что мой извращенец остаётся здесь, рядом. Более того, его ко мне приставили чем-то вроде няньки. Вот только вместо облегчения я испытала самое сильное на свете разочарование, едва увидела лицо мерзавца. Его словно парализовало от этой новости. Тео явно мечтал бросить меня здесь и сбежать. Нет, я не виню его, у черноглазой морды вполне может быть своя жизнь… Но почему так больно? Почему теперь как никогда хочется разреветься и прогнать его к чертям, лишь бы не видеть этот взгляд. Не нужна мне его опека, и он мне не нужен. А ещё бабуленька, не знает, что со мной приключилось. Ну вот и слёзы подоспели. Блеск!

— Аня… не плачь, пожалуйста.

Голос такой, словно ему не наплевать. Уверена, переживает, что студенты и работники академии станут свидетелями позорной сцены.

— Аня, что мне сделать? Просто скажи!

Как натурально растерялся. Волосы ерошит, на Шороха косится, поддержку ищет, а, не найдя, снова на меня таращится. Хрен там, я тебе задачку упрощу! Страдай и терпи мою истерику.

— Бабуленька… — завываю, а извращенец морщится, словно я ногтями по стеклу царапаю.

— Что бабуленька?

— Не зна-а-а-ет, где я-я-я-я!..

— В этом вся проблема?

— Угу-у-у-у…

А чего это у него облечение на роже нарисовалось? Бабуле можно весточку послать? Быстро утёрла слёзы.

— Номер телефона помнишь? — губы у Тео дрогнули в лёгкой улыбке.

Помучить бы гада ещё немного для профилактики.

— Чей? — уже вхолостую шмыгнула носом.

— Бабушки твоей, — терпеливо продолжал парень.

Выдержала мучительно долгую паузу, заставляя моего похитителя понервничать.

— Помню, а толку? Тут у твоего оператора зона охвата простирается?

— Типа того. Пошли, кое-что покажу.

За руку по-хозяйски взял и потащил по коридорам с любопытными студентами. А я не смотрела по сторонам. Разглядывала спину своего куратора и хвост Шороха. Грызун всего раз обернулся, впился в меня чёрными бусинками глаз, а затем вновь удостоил лишь своим пушистым задом. Злится за сорванную попойку в трактире? Так я и не виновата.

На лестнице едва поспевала за Тео, и извращенцу пришлось сначала ждать меня, а потом и вовсе понести, когда я взвыла от натирающих сандалий.

— Это самая высокая башня в академии, — стоя на смотровой площадке, парень потирал спину, после того как поставил меня на ноги. Не такая уж я и тяжёлая!

— И? Тут ловит лучше? — поджала губы, стараясь не показывать виду, что у меня от зрелища дух захватило.

А тут невероятно красиво. Весь кампус напоминал крохотный городок с площадью, жилыми домиками, магазинчиками… Даже фонтан со скульптурами есть. А здание с колоннами, это что? Музей? Театр? Мне бы обувь поудобнее, и я сегодня же отправилась бы на экскурсию.

— Шорох, она, случайно, не твоя кузина, а то юморок у вас похож?

— Нет, — сухо ответила шиншилла, даже не наградив меня взглядом. Это уже раздражать начинает.

— Ладно. Видимо, придётся смириться, что вы оба не в духе, — Тео снял рюкзак с плеч и, порывшись в нём, вытащил на свет мобильник. — Диктуй номер.

— Не смешно, — сузила глаза на зажатую в руках извращенца трубку.

— А я на шутника похож? Номер, Аня!

Продиктовала, а парень быстро записал, провёл ладонью над телефоном и с самой серьёзной рожей на свете произнёс:

— Абракадабра! На, звони! — протянул мне мобильник.

— Издеваешься?

Заржал и едва увернулся от моего тычка в плечо. Вот же! Обманул?!

— Прости, не сдержался, особенно после твоей реакции. Сейчас всё будет, Аня.

С этим словами Тео впился пальцами в воздух, точно тот был тряпкой или холстом, и потянул в разные стороны. С неприятным треском реальность разошлась, являя нам чёрную прореху.

— Звони, я долго не удержу разлом, — руки у парня уже сильно дрожали, а ябыстрее вдавила зелёную трубку и почти сразу же услышала знакомое «алло».

— Бабуля, это Аня. Со мной всё хорошо. Я решила пуститься во все тяжкие с сексуальным полуголым брюнетом.

Да-да. Я не умею врать. Решила сразу в лоб, тем более бабуля давно приговаривала:

— Тебе нужен этот парень, солнышко! Повеселись!

— Ты не волнуешься?

— Он не наркоман?

— Эм, вроде, нет.

Я почти каждый миллиметр его тела успела изучить. Единственное, что он себе вводит — конакион внутримышечно. В красивую такую упругую мышцу…

— Бабник?

— Пока не замечала за ним.

— Импотент?

Поперхнулась, и даже Тео покосился на меня, отвлёкшись от своего занятия.

— Точно нет!

Ага, вчера воочию убедилась, по этой части извращенцу можно не волноваться.

— Тогда я спокойна.

— Так просто? Не спросишь, как его зовут, сколько лет и чем занимается по жизни?

— С тех пор как ты бросила то самовлюблённое существо, которое было не в состоянии дверь придержать, я за тебя не переживаю. Но привет страннику передавай и скажи, что если хоть волосок с твой головы упадёт — на шаурму пущу, вместе с его трусливой душонкой.