Колдовская метка - Дэн Патрик Страница 19

Хьелльрунн кивнула, но говорить не стала. Разве Вернер не утверждал, что она пошла по стопам матери? Разве Марек не говорил, что колдовство выжигало меченых изнутри и лишало последних сил? Её мать вполне могла перейти в царство Фрейны.

– Почему ты так добра ко мне? – спросила-таки Хьелльрунн, едва слышно на фоне потрескивающего огня.

– Мне хорошо известно, что значит тосковать по человеку, – ответила Кристофин. – Мы с матерью не очень-то ладили, но я бы всё отдала, чтобы её вернуть. – Она наклонилась вперёд, поставила локти на колени и сомкнула пальцы. – Полагаю, ты чувствуешь подобное по отношению к Стейнеру. И маме.

Гул голосов в таверне стих. Хьелльрунн настороженно обернулась.

– Иди сюда, – позвала старшая подруга.

Она повела Хьелль к стене, где порода дерева образовывала глазок. Кристофин принялась ковырять выступ, пока оттуда не вывалился предмет.

– Винная пробка? – заметила Хьелльрунн.

Дочь трактирщика кивнула, поднесла палец к губам и позвала заглянуть в отверстие. В полной красе предстал вид на таверну, хотя Хьелль и пришлось стоять на носочках.

За стойкой возвышался Бьёрнер, положив мускулистую руку на единственный полированный предмет мебели – столешницу. Стейнер любил пошутить, что трактирщик лучше следил за баром, чем за собой. Хокон прислонился к стене с пинтой в руках и угрюмо осматривал зал. Возле двери ожидали двое мужчин в чёрном, погрузив таверну в тишину одним лишь присутствием. Хьелльрунн отстранилась и махнула Кристофин, чтобы та заглянула в отверстие.

– Что налить? – в хмурой тишине слишком громко и вынужденно спросил Бьёрнер.

– Охранцы, – прошептала Кристофин, отстраняясь от потайного глазка.

– Имперские?

Она кивнула.

– Отец о них не рассказывал?

Хьелльрунн снова прижала глаз к отверстию.

– Он много чего не рассказывал.

Люди в чёрном скрылись из виду, но, судя по всему, не ушли. Посетители сидели с озабоченными лицами, бросая взгляды украдкой и судорожно хватаясь за пивные кружки. Даже самые воинственные горожане притихли, как полевые мыши.

– Стража Императора. Его кровавая левая рука, – пояснила Кристофин.

– А как же имперцы?

– Имперцы – кровавая правая. Они как посыльные кулаки для обеспечения послушания.

– А кто же тогда Зоркие и Синод?

– Сердце Императора. В конце концов, Император – один из них.

– Император – Зоркий? – Хьелльрунн нахмурилась.

– Твой отец вообще ни о чём не рассказывает?

– Почему же? Он велит причесаться и вымыть посуду. Когда мы упоминаем Империю, он лишь хмурится. Учителя в школе и вовсе отказываются признавать государства к востоку от границы.

Снова заглянув в глазок, Кристофин закупорила его пробкой.

– Раньше к нам Охранцы не захаживали. В Циндерфеле они ходят в «Тлеющее Знамя». С чего им ступать на наш порог?

– Вероятно, из-за случая в Хельвике, – предположила Хьелль. Её глаза устремились к двери гостиной, боясь появления Охранцев.

– Что за случай?

– Мне пора. – Хьелльрунн принялась натягивать всё ещё влажную одежду.

Кристофин сложила руки и краем глаза наблюдала, как одевалась девушка. На её обиженном лице ясно читалось неодобрение.

– Что случилось в Хельвике? – повторила дочь трактирщика, и все следы добродушия мгновенно испарились.

– Убили Тройку Зорких. Может, пропали без вести.

– Целая Тройка?

– Все трое. Странник поведал вчера утром, покидая город.

Хьелльрунн ненавидела лгать, но как иначе скрыть факт, что она знакома с убийцей?

– Тогда почему Охранцы не обыскивают Хельвик? Зачем нагрянули в Циндерфел? Почему они в таверну зашли?

Хьелль натянула башмаки и пожала плечами. Не было у неё желания выстраивать башню изо лжи.

– Мне пора. – Всё, что она сказала.

– Ладно, – ответила Кристофин, – мне тоже пора за работу, иначе отец начнёт задаваться вопросом, где я пропадала.

– Спасибо за всё, – неловко поблагодарила Хьелльрунн, возясь с дверной ручкой.

Кристофин не отошла от камина, а лишь наблюдала за уходом сестры Стейнера укоризненным взглядом.

Хьелль брела домой. Ветер пронизывал небо; ледяной дождь омывал кожу. Непогода держалась ещё долгие часы.