Зерна граната - Анна Коэн Страница 18

Даже прищурившись, он не смог в точности разглядеть выражение лица хозяйки и вскоре брезгливо отвернулся. Ему не хотелось выяснять причины такого наказания. В конце концов, в большинстве феодов помещики безраздельно властвовали над жизнями крестьян, продавали их, покупали или обменивали на лошадей и собак. Закон их не защищал, а ему не было дела до чужих порядков.

Однако заняться ассистенту герцога было нечем.

Судя по горячему приему, оказанному герцогу бывшим патроном, Юстас ожидал удушливого гостеприимства, о котором читал в путевых заметках или слышал из первых уст. Путешественника ждали чрезмерное угощение, обязательная охота, визиты соседей-помещиков, жадных до новых лиц, и непременное сватовство залежалой девицы в томных кудряшках. Действительность же настолько не соответствовала этим описаниям, что Андерсен почувствовал себя почти обманутым.

Предоставленный самому себе, он досадовал на герцога, который оставил верного ассистента за дверями кабинета. О каких тайнах могла идти речь? Юстас знал, что они ведут переговоры о визите в Олонскую Империю. Около тридцати лет назад оба несли там службу в посольстве, но герр Спегельраф оставил должность ассистента раньше, чем фон Клокке покинул страну и пост. Фердинанду нужны были обрывки его старых связей.

Первым делом Юстас исследовал усадебную библиотеку. К сожалению, она не представляла особого интереса: местные альманахи журналов за последние десять лет, ежегодники, копии переписи крестьян, ряды классических собраний с неразрезанными страницами и целый стеллаж бульварной прозы потрепанного вида. Было заметно, что библиотеку начали составлять как дань приличиям, но не довели дело до конца. Почти все тома были изданы недавно. С другой стороны, что любопытного он ожидал найти в таком захолустье? Уж точно не эротические олонские гравюры семнадцатого века.

Но предмета его истинного интереса в библиотеке тоже не обнаружилось. Зачастую пожилые люди складировали в пропитанных бумажной пылью комнатах ненужные документы, прежде чем сжечь их. И они здесь были: счета, гроссбухи с перечнем всех затрат и налогов, снова и снова – списки имен, мужских и женских, таких непривычных, что произносить их вслух было неприятно… Но ничего о добыче серебра. Ни слова, ни цифры. Проклятый рудник начинал сводить его с ума, но проявить любопытство, пуститься в поиски по поместью или задавать вопросы за ужином он не мог. Не смел.

Задыхаясь от безделья, он обратился к последнему рукописному тому, который еще не успел изучить, – к семейной летописи неких Винеску, прежних владельцев поместья. История оказалась запутанной из-за строгих правил наследования и даже увлекла Юстаса. Кроме того, при разделе собственности между сыновьями был единожды упомянут и серебряный прииск. Если в Кантабрии женщина могла наследовать и титул, и земли, то здесь не могла владеть даже клочком земли. Пани Анастасия, последняя представительница вымирающего рода Винеску, сорок лет назад вступила в брак с паном Радевом где-то в Валахии. Следовательно, после смерти бездетного дяди, Тадеуша Винеску, поместье стало законной собственностью ее мужа, Горана Радева. То есть Эриха фон Клокке, который в то время служил послом при олонском дворе.

Юстас удовлетворенно потянулся в продавленном плюшевом кресле. К досье на герра Эриха добавился еще один любопытный пункт.

***

– Мне горько видеть, как ты замучил своего мальчика, – уже привычно сокрушался фон Клокке, размахивая наколотым на вилку куском буженины.

Юстас тоже привычно добавил к уничижительному определению мысленное «на побегушках». Он выслушивал одно и то же на протяжении десяти дней.

В столовой, как и во всем восточном крыле усадьбы, правил бал вкус хозяйки: орех и ситец, строгие пропорции и вездесущие цветочные орнаменты. Занавески хрустели от крахмала на вялом теплом ветерке, разливался горьковатый аромат герани. Вдоль стен тянулись открытые полки для бесчисленных блюд, расписанных пасторалями. Если бы кому-то вздумалось закричать здесь во весь голос или хватить кулаком о стол, то они посыпались бы звенящей лавиной. Но никто не стал бы вести себя подобным образом. По крайней мере, здесь не было уродливых чучел животных и птиц, которые коллекционировал фон Клокке.

Панна Радев методично вылавливала клецки из своего гуляша и долго-долго жевала каждую.

– Весь зеленый, щеки впалые, пропадает за книгами… – продолжал Эрих. – Можно подумать, ты перенял манеру обращаться с подчиненными у меня. Нет, нет и еще раз нет! Вспомни себя в его годы!

Фердинанд не хотел ничего вспоминать. Об этом говорили его застывший взгляд, побелевшие ноздри, примятые с одной стороны седые волосы. Герцог начал дремать днем, и эта перемена больше всего настораживала ассистента. Выглядело это так, будто хозяин поместья вытягивал из него последние соки.

Но никто из них не проявлял недовольства словами герра Эриха: герцог всегда поступал так, когда добивался чего-то. Даже когда это выматывало.

Наконец в их застольную беседу просочились детали кабинетных переговоров, и Юстас обратился в слух и внимание.

– Страсти молодости должны были перебродить в тебе, Фердинанд. Обратиться в густое вино мудрости. Но что я вижу? Уксус! Ты до сих пор неосмотрителен, порывист. Можешь говорить что угодно, но именно твоя поспешность и неизбывная желчь являются причиной неудач на политическом поприще, – увещевал бывший посол. – Прислушайся ко мне и вычеркни из длинного списка недостатков хотя бы ослиное упрямство! Верно я говорю, юноша? – внезапно обратился он к Юстасу, отчего тот слегка смешался.

К счастью, герр Эрих не ждал ответа. Ему больше нравилось разглагольствовать, нежели беседовать. Удивительно, как с таким характером он служил по дипломатическому ведомству.

– Так что полно упрямиться, Нанду. – Толстяк подался вперед и плеснул немного мятного ликера в узкую тонконогую рюмку герцога. – Место теплое. Годится не только чтобы переждать грозу, но и просто пожить в удовольствие. Всего делов – закорючки ставить, направо да налево. Отчитываться только передо мной. А с людьми будет работать твой мальчик, ему полезно. Никогда не поздно поучиться у старого патрона, а?.. Верно я говорю?

– Предложение лестное. – Герцог кивнул отрывисто, как несмазанный механизм. – Но и неделю назад, и сейчас я уверен, что это не соответствует…

– Конечно, не соответствует, – повысил голос фон Клокке. – Потому что дурость на уме! Несусветная дурость!

Расписные тарелки предупреждающе задрожали на своих ореховых насестах. Панна Анастасия встала из-за стола. Секунду погодя, опомнившись, поднялись со своих мест и мужчины. По-кантабрийски хозяйка почти не говорила, но настроения улавливала чутко, как любая женщина, долго прожившая в браке.

– Я вас оставлю, – сказала она на местном наречии и направилась к выходу из столовой.

Эрих ловко перехватил ее сухонькую руку и поцеловал в центр ладони.

– Иди, Стася, дружочек. Шуметь больше не станем.

К удивлению Юстаса, чопорная старуха улыбнулась в ответ и смахнула с халата мужа приставшее перышко.