Ричард Длинные Руки - оверлорд - Гай Юлий Орловский Страница 18

А сейчас на мне столько всего, и я прекрасно понимаю, что если исчезну, тут хрен знает что начнется. Так что надо бы сперва все устроить, всех пристроить, а потом с облегчением прыгнуть в свой благополучный и защищенный мир.

– И побыстрее, – сказал я вслух.

В камине догорают поленья, неслышно вошла уже другая служанка с вязанкой дров и, осторожно ступая босыми ногами по холодному полу, обошла Бобика, что спит прямо на том месте, где она складывает поленья. Бобик приоткрыл один глаз, недовольно хрюкнул и засопел снова.

Я смотрел, как девушка подкладывает дрова в камин. Эта строит «колодец», только так и отличаю одну от другой, настоящий феодал, рывком поднялся, сердце бьется учащенно, требует немедленно что-то делать.

Служаночка оглянулась, детское округлое личико, невинно распахнутые голубые глаза и приоткрытый в испуге пухлый ротик. В низком вырезе платья, конечно же, блистают нежной кожей сиськи, как же без них, она в мужском мире, а мужчинам надо постоянно показывать то сиськи, то попку, иначе потеряют интерес, а это недопустимое снижение статуса.

– Ваша милость, – пролепетала она.

– Что?

Она почти прошептала:

– Вам… что-то нужно?

– Не с утра, – отрубил я, подумал, что поймет как повеление явиться вечером, отмахнулся. – Иди, твой лорд будет о великом думать.

– Думать?

– Даже мыслить, если получится.

Огонь уже разгорелся, и девчушка поспешно исчезла, но в дверях украдкой оглянулась: смотрит ли лорд, как тонкая ткань ее платья смачно обрисовывает ее сочные ягодицы. Я в самом деле смотрел, но не на ягодицы, а просто в ту сторону, не видя ни служанки, ни двери, ни стен дворца.

Зато видел хитро улыбающиеся глаза Сатаны.

У открытого окна щеки охватило холодом, снег все-таки выпал, напоминая, что зима. Деревья укрыты как толстым слоем ваты, за близким горизонтом холодно и бледно алеет край неба и часть небосвода. Маленькое озябшее солнце медленно и с трудом проплывает по ту сторону туч, поднимается по обледеневшему небосводу, а когда удается проглянуть в щель, золотые лучи сразу же воспламеняют снег, блистают мириадами золотых искр.

В чистом морозном воздухе отчетливо различимы домики ближайшей деревушки. В полном безветрии клубы дыма из труб поднимаются прямо к небу, похожие на толстые веревки, на которые навязали множество узлов. Стерильно белые, на фоне ослепительно синего неба выделяются отчетливо, уходят и уходят ввысь, постепенно истончаясь, так что все домики кажутся забавными игрушками, спущенными на веревочках с неба.

Крестьяне уже прорубают на озере полыньи, лед толстый, искрящиеся льдины с трудом выволакивают баграми. На солнце сколы блестят, как драгоценные камни, постоянно меняясь в цвете: синий, зеленый, даже ярко-оранжевый, словно горящее золото. Рыбаки тут же подхватывают и тащат из воды огромных рыб. Дуры стремились к проруби, чтобы посмотреть на небо…

Я закашлялся от резкого морозного воздуха, вот и прелести жизни в этом времени: холод из окон и сухой жар от огромного камина, где постоянно горят целые поленницы березовых чурок.

Внезапно яркая вспышка осветила комнату, выжгла все тени, комната преобразилась в белом плазменном свете, я отчетливо видел даже самые мелкие трещинки в камне и все заусеницы в дереве.

Тертуллиан медленно превращался из плазменного шара в человеческую фигуру. От него пахнуло мощью звездных энергий, укрощенных и подвластных.

Я с трудом перевел дыхание:

– Ты так меня заикой сделаешь!

– Тебя? – прогудел могучий голос. – Тем и отличаешься от всех, что не падаешь ниц и не бьешь поклоны! Даже не дрогнул.

– А ты мечтал напутать?

– Зачем? – поинтересовался он. – Было бы нужно…

Ну, что решаешь, доблестный сэр Ричард, надежда угнетенных?

Я фыркнул:

– Это я? Не смеши. Никогда я не брался защищать угнетенных. А встречу Робин Гуда – повешу без всяких судебных разбирательств.

– Ладно, это я сам неудачно восшутил. Я узнал, что у тебя был разговор с Князем Лжи.

Я поморщился:

– Мог бы соврать, что просто пришел меня навестить? А там бы за разговором и выведал бы все! Я такой, сразу проболтаюсь.

– Врать нехорошо, – сообщил он, но, как я заметил, без особой убежденности. – Грех.

– Это не вранье, а комплимент.

– Ты ж мужчина!

– Мужчины легче ловятся на комплименты, – сообщил я, – чем женщины. Да, разговор был. Хочешь сказать, обманывает?

Огненная фигура, медленно ступая, прошлась по комнате, словно проверяя работу плазменных суставов. Когда Тертуллиан повернулся ко мне, сердце мое дрогнуло при виде бешеного огня на месте лица.

– Нет, – гулко ответил он. – Не обманывает.

– Точно? -Да.

– Потому что не один, – уточнил я. – Обе стороны согласились, что меня нужно убрать?

Он покачал головой, по ярко освещенным стенам пробежал ослепляющий свет.

– Не убрать, – уточнил он. – А позволить тебе вернуться.

Я перевел дыхание.

– Вот так и начнешь снова верить в доброту и милосердие… гм… нечеловеческое.

– Ты должен всегда верить, – ответил он наставительно. – Все-таки ты родился христианином.

Я буркнул:

– Христианами становятся, а не рождаются… как сказал один великий философ. Не припомню его имени…

Тертуллиан отмахнулся:

– Да кто его теперь помнит. Так что ты решил? Я сказал задумчиво:

– И еще он сказал, щас процитирую, у меня теперь с памятью все в порядке: «Душа, сколько я знаю, не христианка: ведь душа обыкновенно становится христианкой, а не рождается ею». Смелая и оригинальная мысль! Довольно еретическая, кстати, зато открывающая перспективы… Гм, так как же его звали?

Он сказал с неудовольствием:

– Да какая тебе разница?

– Да просто интересно. Какая-то смешная фамилия… Он сказал раздраженно:

– Ничего в ней смешного! И хватит прикидываться, будто не знаешь автора. Я это сказал, я! Ну и что?

– А то, – ответил я с удовлетворением, – что в Армландии людские души далеки от христианства. А это значит, что будут множиться адвокаты, договора, а слово чести исчезнет. Я тоже тут посоветовался с Господом, и мы решили…

Тертуллиан прервал строго:

– С Господом? А ты хоть одну молитву знаешь? Я ответил ехидно:

– А кто сказал: «Кто есть истинный Бог, Тот все свое одинаково дает как почитателям, так и непочитателям?» Я благодарен Богу за то, что он не создал меня человеком набожным. Потому я смог объяснить ему ясно и просто, без всяких молитв и поклонов, чего хочу. И получил такой же ясный и четкий ответ… в своей душе, конечно, иначе Господь ни с кем не говорит, что я должен делать, что делаю, а слава меня найдет и даст пряников. А потом догонит и еще даст.