Ускользающая тень - Крис Вудинг Страница 18

Гурта даже представления не имеют, с кем связались. Все их жалкие предосторожности меня не удержат. Скоро я вырвусь из их тюрьмы.

Такой бодрой и активной не была ни разу в жизни. Поверить не могу, что та молчаливая, унылая тень, которую сюда привезли, – это я. Как я могла проявить такую слабость? При одной мысли передёргивает.

Надо было с самого начала готовить побег, вместо того чтобы упиваться собственными страданиями. Мой сын где-то там, далеко, воюет. Мне отлично известно, что система связи у нас работает медленно. Скорее всего, из Корока ещё даже не сообщили, что произошло. Джей не знает, что его отец убит, а мать пропала без вести. Невыносимо думать, что он может считать меня погибшей. Как представлю, как ему об этом сообщает какой-нибудь чиновник в грязном бараке в какой-нибудь дыре около границы…

Джей не знает, что я выжила. А я не могу быть уверена, что жив он. Но я должна разыскать Джея. Теперь это для меня самое главное. Необходимо сказать сыну, что он может возвращаться домой. Его отец погиб достойной смертью. У Джея нет причин оставаться на фронте. Дома я храню письмо, которое может вызволить его из армии. Джей вернётся в университет. Снова будет со мной, с Рейтой, в безопасности. Главное, чтобы с ним не успело ничего случиться.

Я внимательна и бдительна, от моего взгляда ничто не ускользает. Запоминаю, кто из охранников терпеть не может друг друга, кто с кем играет в фишки. Кто кому должен денег. Когда нас ведут из кузницы в камеру, из камеры во двор, из двора в столовую, запоминаю расположение коридоров. В уме выстраиваю схему этого места и, сидя в тёмной камере, представляю, как иду в одну сторону или в другую.

Начинаю замечать, что охрану совершенной не назовёшь. Их люди небрежны – ещё бы, уверены, что из форта, где размещён гарнизон, не убежишь. Думают, если запирать двери, ведущие в другие части здания, всё будет в порядке. Периметр тюремной секции тщательно охраняется, но внутри к этому делу относятся халатно. Охранники никогда не устраивают перекличек, не пересчитывают заключённых, не сверяются по спискам. В кузнице мы постоянно меняемся друг с другом местами, а им всё равно, лишь бы работа была выполнена. Заключённых время от времени забирают. Одни возвращаются, другие нет. Никто ни за кем не следит. Исчезнешь – даже не хватятся.

Законы у гурта, конечно, суровые, но от природы они народ неорганизованный. Ими управляет общество, и сами себя контролировать гурта вовсе разучились. Люди они легкомысленные, в их учреждениях среди работников вечно царят какие-то склоки и свары. Их армия в основном терпит поражения как раз из-за всей этой расхлябанности. Готовность жизнь отдать за дело – это, конечно, хорошо, но без чёткой системы и дисциплины далеко не уедешь.

Мне про гурта всё известно. Сумела сбежать один раз, сбегу и во второй.

Начинаю обдумывать план. От многих вариантов приходится отказаться. Иначе меня обнаружат в два счёта. Охранники обратят внимание, если дверь будет открыта или пропадёт ключ, и обыщут весь форт сверху донизу. Вряд ли я смогу скрыться ото всех, кто-нибудь меня непременно поймает.

Кроме того, есть одна дополнительная трудность. Я бегу не одна. Со мной будет Фейн.

Даже думать не хочу, зачем беру его с собой. Конечно, бросить его здесь – значит обречь на верную погибель, но само по себе это не причина. Тут все в равном положении, вся тюрьма. Не появись я здесь, его бы так и колотили сокамерники.

В любом случае этот парень мне никто, и я за него не отвечаю. Вот и всё.

Но почему-то сама себе не верю, когда так думаю.

Оказалось, Фейн парень скрытный. На любые вопросы, как ему здесь сиделось до меня, отвечает уклончиво. Когда рассказывает о прошлом, начинает всегда издалека, потом скатывается на общие темы, и вообще предпочитает говорить о других, а не о себе. Может, это у него повышенная скромность. Не знаю. Через некоторое время у меня накапливается достаточно отрывочных фактов, чтобы составить из них историю его пребывания в тюрьме. Сначала он вызывал у учёных большой интерес, но на все вопросы отвечал на родном языке, скрывая, что знает эскаранский. Фейн не хотел, чтобы его расспрашивали о жизни Детей Солнца. Его народ не любит выдавать свои секреты посторонним.

Долгое время учёные пытались расшифровать речь Фейна, но у них ничего не вышло. В конце концов им это надоело и они решили переключиться на работу, от которой толку больше. Сами гурта его не трогали – видно, надеялись, что может ещё пригодиться, – но не вмешивались, когда другие заключённые его избивали.

Но это всё не важно. Главное, без помощи Фейна мне не обойтись. Я недавно придумала план, но в одиночку его не осуществить, нужен помощник. Даже два, если на то пошло. И вот со вторым мне разговаривать совсем не хочется.

Это тот самый человек, который хотел меня изнасиловать, когда я была без сознания.