Дикие карты - Виктор Милан Страница 18

Детство Кройда испарилось, пока он спал, в тот первый День дикой карты. Прошло почти четыре недели, прежде чем он проснулся, изменившись, как и весь окружающий мир. Дело было не только в том, что он стал выше на полфута, сильнее, чем мог себе вообразить, и весь покрыт тонкой красной шерстью. Кройд быстро обнаружил, разглядывая себя в зеркало в ванной, что его шерсть обладает странными свойствами. Преисполнившись отвращения к своей внешности, он пожелал, чтобы шерсть стала хотя бы не красной. И она немедленно начала бледнеть, пока не изменила цвет на светло-русый, а Кройд при этом ощутил почти приятную щекотку по всему телу. Заинтересовавшись, он захотел, чтобы шерсть стала зеленой, и она позеленела. Щекотка, прокатившаяся по телу, на этот раз больше напоминала волну дрожи. Мальчик пожелал стать черным — и почернел. Затем шерсть снова, подчиняясь его желанию, начала светлеть — и вот он уже белый, как мел. Еще светлее... Есть ли предел?

Кренсон начал исчезать. Теперь сквозь слабые очертания своего тела ему было видно в зеркале облицованную плиткой стену. Еще светлее...

Исчез.

Он поднес руку к лицу и ничего не увидел. Взял свою мочалку и прижал к груди. Она тоже стала прозрачной, исчезла, хотя он чувствовал ее влажное прикосновение.

Кройд вновь сделал себя альбиносом, потом втиснулся в некогда самые свободные из своих джинсов — штаны едва доходили ему до щиколоток — и надел просторную зеленую фланелевую рубашку, которую не смог застегнуть. Босиком он тихо прошлепал вниз по лестнице и отправился на кухню — ему ужасно хотелось есть. Часы в холле показывали, что сейчас почти три часа ночи. Мальчик заглянул в комнаты крепко спавших матери, брата и сестры, но не нарушил их сон.

В хлебнице лежало пол батона хлеба, и он расправился с ним, отрывая и заталкивая в рот огромные куски, глотал, почти не прожевывая. Один раз даже укусил себя за палец, но это не слишком замедлило его темп. Кройд обнаружил в холодильнике кусок мяса и ломоть сыра и съел. Выпил кварту молока. На полке лежало два яблока, и он съел их тоже, пока шарил по кухонным шкафам. Коробка крекеров... Продолжая поиски, Кренсон жевал крекеры. Полбанки арахисового масла — его он съел ложкой.

Больше найти ничего не удалось, а он все еще был зверски голоден.

Тут Кройд осознал размах своей трапезы. Неужели в доме больше не осталось еды? Он вспомнил тот безумный день возвращения из школы. Что, если с продуктами плохо и снова ввели ограничения? А он только что прикончил запасы всей семьи.

Ему придется раздобыть еду — для семьи и для себя.

Кренсон направился в гостиную и выглянул в окно. Улица была пуста. До сих пор не отменили военное положение, о котором он слышал по дороге домой из школы, — как давно это было?

Мальчик отпер дверь и ощутил ночную прохладу. Один из уцелевших уличных фонарей сиял сквозь голые ветки соседнего дерева. В тот день, когда случилась беда, на деревьях у обочины еще оставалось немного листьев. Он взял запасной ключ со стола в прихожей, вышел и запер за собой дверь. Ступеньки крыльца должны быть холодными, но подошвы его босых ног не чувствовали особого холода.

Спустившись вниз, он остановился. Страшно было идти, не зная, что там, дальше. Кройд поднял руки и протянул их к свету фонаря.

— Светлее, светлее, светлее...

Руки начали растворяться, пока сквозь них не засиял свет. А телу было щекотно — кажется, от него не осталось ничего, кроме этой щекотки.

И Кройд поспешно двинулся вдоль улицы, ощущая в себе огромный заряд энергии. Странное деревоподобное существо в соседнем квартале исчезло. Теперь улицы расчистили для транспорта, но в канавах валялось много мусора, и почти все стоящие у тротуара машины, попавшиеся ему на глаза, были повреждены. В каждом из домов, мимо которых он шел, по крайней мере одно окно закрывал картон или доски. Вместо деревьев у обочины стояли расщепленные пни, а металлический столб дорожного указателя на следующем углу сильно наклонился.

Он спешил, удивляясь скорости своего продвижения. Добравшись до школы, увидел, что она осталась целой, не считая нескольких выбитых стекол.

Три продовольственных магазина, к которым направлялся Кройд, были заколочены досками, и объявления гласили: «Закрыто. Следите за дальнейшими сообщениями». Он выбрал третий магазин, и ему почти не составило труда выломать доски одним толчком. Когда под потолком вспыхнул свет, выяснилось, что магазин был пуст — его уже основательно почистили.

Кренсон пошел дальше, к окраине, миновав по дороге несколько выгоревших изнутри зданий. Неожиданно послышались голоса — один грубый, второй высокий, похожий на флейту. А через несколько секунд последовала ослепительная вспышка света, после которой рухнула часть кирпичной стены, засыпав обломками тротуар у него за спиной. Кройд не счел нужным посмотреть, что произошло.

Той ночью он прошагал много миль и, только приближаясь к Таймс-сквер, обнаружил, что за ним кто-то идет. Сначала ему почудилось, что это просто крупный пес, бредущий в том же направлении. Но когда тот подошел ближе, мальчик разглядел человеческие черты лица и остановился, повернувшись к нему. Пес замер примерно в десяти футах.

— Ты тоже один из тех, — проворчал он.

— Ты меня видишь?

— Нет. Запах чувствую.

— Чего ты хочешь?

— Есть.

— Я тоже.

— Я покажу, где взять. В обмен на свою долю.

— Идет. Показывай.

Пес привел его к огороженной веревками площади, где стояли армейские грузовики. Кройд насчитал не меньше десятка машин. Между ними стояли и сидели люди в военной форме.