Древние тайны - Кир Булычев Страница 18

– Спасибо, значит, я недостаточно цивилизованный, – сказал Аркаша.

Он принялся снимать археоптериксов.

– Куда дальше пойдем? – спросил Шпигли.

– У вас есть идеи? – ответил вопросом на вопрос Аркаша.

– Судя по календарю, вживленному в мой мозг, тайна, которая случилась с динозаврами и погубила их, скрывается где-то в ближайших днях.

– Неужели никто раньше не пытался ее разгадать?

– У нас и без тайн много дел, – ответил браслет.

– Не верю, – сказал Аркаша. – Это слишком важная тайна...

– Ну, была одна сотрудница... вернее, даже две сотрудницы. Они побывали здесь, но не попали в тот самый момент. Одна прожила два месяца до катастрофы, а вторая угодила в мир, где динозавров уже почти не было. А вот точно попасть в нужный момент смог ты первый, Аркаша!

Аркаша не до конца поверил браслетику, хотя не знал, может ли такой прибор говорить неправду? Но, наверное, если бы кто-то узнал, что же случилось с динозаврами, об этом бы написали в газетах и показали по всем видеосистемам мира...

Дикий визг донесся с неба.

Аркаша поднял голову.

Оказывается, на первобытную птицу археоптерикса накинулось летающее чудовище, больше всего похожее на летучую мышь, которую не кормили года два. А еще больше на рваное серое одеяло, пролежавшее лет сто в пыли на чердаке.

Длинная крокодилья морда этого одеяла была снабжена множеством острых треугольных зубов.

– Птеродактиль! – воскликнул Аркаша. – Настоящий птеродактиль.

– Вот именно, – согласился браслетик, – отвратительная бестия.

Больше он сказать ничего не успел, потому что птица археоптерикс попыталась улететь в чащу, но ее пышные крылья и длинный хвост были очень полезны, когда надо было красиво парить над полянами, но совершенно не годились, чтобы спасаться от быстрого птеродактиля, который был к тому же раз в десять больше первобытной птицы.

Хрясть! Аркаша услышал, как сомкнулись челюсти птеродактиля на крыле археоптерикса. Тот забил целым крылом и каким-то чудом вырвался из пасти хищника.

И, кружась, словно оборвавшийся с дерева осенний лист, начал падать вниз.

Это, как ни странно, спасло птицу. Птеродактиль нырнул за ней и, спускаясь к земле, все щелкал зубами, стараясь схватить свою жертву. Птица падала неверно, неровно, кружась, и птеродактиль, умишко у которого был хоть и злобный, но махонький, все время промахивался.

И тут Аркаша, которого тысячу раз учили не вмешиваться в дела динозавров мелового периода, побежал к тому месту, куда падал археоптерикс, чтобы его защитить.

Археоптерикс – даром что первобытная птица, только-только произошедшая от мелкого динозаврика, – понял, где его спасение. Ковыляя и волоча за собой сломанное крыло, он направился к Аркаше.

Птеродактиль застрекотал, как гигантский кузнечик, и перенес свое внимание на нового врага. Тем более что Аркаша показался ему более вкусной добычей, чем птица.

– Ну уж нет! – мысленно произнес браслетик. – Птеродактиль, я приказываю тебе зажмуриться!

Аркаша не видел, конечно, зажмурился ли птеродактиль, но когда он начал пикировать на Аркашу, мальчик кинулся за толстую пальму.

Не изменяя скорости, птеродактиль камнем пронесся к земле и со всего размаха врезался в нее.

– А теперь пошли, – приказал Шпигли, – не то его родственники прилетят посмотреть, что тут творится.

Аркаша поднял археоптерикса. Птица была размером с гуся, а ее длинный, украшенный двумя рядами перьев хвост свисал до самой земли. Птица пискнула и опустила голову.

– Ей больно, – сказал Аркаша.

– Еще как! – согласился Шпигли.

– Ее нельзя тут оставлять, – сказал Аркаша.

– Погоди немножко, я ей в головку загляну, – сказал Шпигли.

Так они и стояли. Аркаша держал на руках птицу, и ему было тяжело. Но он терпел.

– Тут у нее гнездо близко, – сказал Шпигли. – Пошли.

Он мысленно подсказывал Аркаше, куда идти, и через несколько минут они подошли к густому кустарнику. Там в тени ветвей невысоко над землей было устроено большое гнездо, в котором сидело пятеро маленьких птичек.

При виде раненой мамы и незнакомого двуногого чудовища малыши жалобно запищали.

– Сейчас я их успокою, – сказал Шпигли.

И в самом деле, птенцы замерли, прислушиваясь к мысленной речи рыжего браслетика. А потом принялись хлопать зубастенькими ротиками. Они просили покушать – но кто теперь их будет кормить?

Аркаша сам задал себе этот вопрос и тут же увидел на него ответ.

Сверху спустилась вторая птица. И начала парить над кустами, не смея снизиться.

– Это их папа, – сказал Шпигли. – Он позаботится о детях.

Аркаша отпустил птицу, и она заковыляла к гнезду. Она совсем уже не боялась Аркашу.

Мама-археоптерикс уселась на земле под гнездом, расправив поврежденное крыло.

– Не бойся за них, – сказал Шпигли.

– По крайней мере, мы сделали доброе дело! – воскликнул Аркаша.

Браслетик вздохнул и ответил:

– Порой я смотрю на вас, люди, и думаю – ну откуда вы такие жестокие, глупые и необразованные? Почему вы не хотите думать?

– А в чем дело? – спросил Аркаша.

– Почему ты думаешь, что спасать археоптериксов лучше, чем птеродактиля? Птеродактиля мы с тобой, возможно, ухлопали до смерти.

– Но он же напал на археоптерикса! – возразил Аркаша.

– А археоптерикс нападает на стрекоз. Стрекоз тебе не жалко?

– Археоптерикс красивый.

– Самый красивый – это я. Но знает об этом только королева Соод, которая живет в другом конце Галактики, – сказал Шпигли.

– Я думал, что ты все-таки машина.

– Я иногда тоже так думаю. А иногда сомневаюсь. Иначе откуда у меня такое глубокое понимание человеческой натуры?

Аркаша замолчал и задумался. А ведь браслетик прав. Почему красивый археоптерикс больше достоин жить, чем некрасивый птеродактиль? Ведь для мамы, невесты и детишек птеродактиля он был писаным красавцем!

– То-то, – сказал Шпигли, подслушав мысли своего спутника. – Я и сам кое-кому, не будем указывать пальцем, кажусь похожим на грязную тряпочку. Ты со мной не согласен?

– Согласен, – вздохнул Аркаша, – только я никогда не называл вас грязной тряпочкой.

– Если бы я в тебе такую мысль отыскал, я бы тебя на куски разорвал! – ответил Шпигли.

Аркаша вежливо попрощался с археоптериксом, который длинным змеиным языком вылизывал свое крыло, и пошел дальше вниз, к болоту, где он видел бронтозавров.