О сладких грёзах и горьких зельях - Алиса Чернышова Страница 18

— Так, — Виллан нахмурился. — Кажется, я многое упускаю. То есть, ваши отношения не начались с того, что он вас сжёг? Всё было… несколько сложнее?

— И да, и нет. Он действительно меня сжёг, как требовали законы того времени. Не подумай, что я оправдываю его. Я потратила всю вторую жизнь на то, чтобы отомстить, вырвала его сердце и уничтожила родовое гнездо. Но, если посмотреть беспристрастно, правда в том, что едва ли он тогда мог поступить иначе — как минимум, не рискнув семьёй и собственной жизнью. Кто будет ставить на кон нечто подобное ради едва знакомой девицы, угодившей в западню по собственной глупости? Мы и успели-то на тот момент переброситься в танце лишь несколькими словами. После, как ты понимаешь, бал был прерван ради зажигательного огненного шоу. Возможно, будь я человеком, это привело бы куда-то…

— Вы бы потеряли хрустальную туфельку? — что же, если шутит, всё не так уж плохо.

— Нечто в этом роде, — улыбнулась я. — Хотя в случае с Саннаром книга заклинаний сработала бы лучше.

Вил прищурился, будто увидел нечто, чего не замечал раньше.

— Вот как, — сказал он уже спокойней. — Воистину неисповедимы пути твои, Пряха. И… вы знаете, я ненавижу его, но мне жаль вашей несбывшейся счастливой сказки, леди Адри.

— Мне — нет, — отозвалась я спокойно. — Может, в глубине моей души и есть те самые сожаления, за которые зацепился Замок. Девочки мечтают о сказке, не так ли? Но, предложи мне кто долго и счастливо с Саннаром, без боли и ужаса, но в человеческой форме — отказалась бы. Я — изменённая. Я люблю свою магию, свои рога, хвост, чешую, скорость, силу и чёрную кровь. Я ценю свои идеалы, выстраданные и полученные в бою. Я люблю себя такой, какая я есть. Больше, чем любого мужчину на свете. И любое "долго и счастливо".

Вил задумчиво посмотрел на меня.

— Что же, — сказал он. — Понимаю. И восхищаюсь. Вопрос: кого вы планируете объявить отцом ребёнка?

О, уже ребёнок, а не выродок или плод. Метаморфозы, однако!

— А я должна кому-то что-то объяснять? — фыркнула. — У нас, слава всему сущему, не Светлая Империя с их буйным помешательством на внешних приличиях и "институте брака"! Даже в худшие времена матерей-одиночек у нас не обливали всеобщим презрением, не забивали камнями и даже не вмуровывали в стены. Что уж о нынешнем веке говорить-то? Пошепчутся и забудут. Или ты и тут предлагаешь свою кандидатуру?

— Вообще-то да, — выдал Виллан невозмутимо, чем поверг меня в лёгкий ступор. — Думаю, я стал бы идеальным прикрытием. Чтобы никто, включая лорда Саннара, не задавался лишними вопросами.

Я призадумалась. Если разобраться, в словах парня был смысл. Хотя…

— Не передумаешь к тому моменту, как это станет актуально — значит, так и поступим. Но советую дважды всё обдумать: для тебя это тоже неизбежно будет связано с парой-тройкой неудобств.

— Переживу, — улыбнулся Вил зубасто. — Я тоже некогда доставил вам немало неудобств. Разве нет?

Тут не поспоришь, кстати. У Вила был очень тяжёлый случай — возможно, один из самых. Причём пришёлся он на начало эпохи равновесия, когда страну ещё лихорадило после гражданской войны, а Светлая Империя не оставляла надежд захапать себе как можно больше территорий. В тот период ещё не было ведомства по делам изменённых, специальных школ и преподавателей. А вот самих изменений становилось всё больше: тёмной магией и чернокнижием не брезговал ни один из принцев-претендентов, и технику безопасности повально игнорировали опять же все. Кого волнуют последствия, если на кону — жизнь и победа? Вот и пронеслись изменения второй волной по стране, принимая подчас и вовсе ужасные формы.

Кому-то везло больше, кому-то меньше. Особенно страдали, как водится, семьи простых, лишённых магии и защиты людей: их зачастую выбирали кормушкой низшие, что неизбежно отражалось на детях. Некоторых младенцев вынужденно уничтожали, потому что в их головах не наблюдалось и зачатков разума, у других возникал конфликт магического противоречия, когда демоническая составляющая пожирала человеческую, отчего плоть буквально гнила… На тот момент бороться с этим никто не умел. Хотя, даже сейчас не все случаи решаемы, не все патологии обратимы, но жизнь удаётся сохранить почти всем, спасибо развитию магической науки и здравому подходу.

Тогда… тёмное было время.

И не только простолюдины становились жертвами, разумеется. Дети из состоятельных семейств страдали тоже, пусть чуть реже, но оттого не менее серьёзно. Собственно, мать Вила — если её можно так назвать, конечно — была как раз из высшего общества.

Она была колдуньей из старинной семьи.

Что уже там произошло, что заставило её в период беременности использовать без положенных предосторожностей высшую тёмную магию, я не знаю. Итог был трагичен, но закономерен: чары поглотили душу несчастного ребёнка. Свято место пусто не бывает, как известно, потому на тело будущего мага нашёлся другой претендент, как позже выяснилось, на удивление даже не низший. Хотя, едва ли для несчастной матери это было утешением.

Опять же, не знаю, почему она не избавилась от ребёнка в утробе, как того требует техника колдовской безопасности в таких случаях. Скорее всего, просто не смогла — и кто бы мог её за это винить? Так что Вил родился. Тогда-то и стало ясно, что ребёнок — не хищная вечно голодная тварь, а вполне себе детёныш, пусть и совершенно не человеческий. Да, он пожирал энергию, да, колдовал без разбору. Однако, в этих действиях не было ни умысла, ни особенного вреда для окружающих — по крайней мере, поначалу.

У матери, как она ни ненавидела подменыша, не поднялась рука его уничтожить. Между тем ребёнок рос, но социализироваться не спешил: не умел говорить, пытался общаться ментально, походя выжигая мозги не ожидающим такого вот подвоха нянечкам, тянулся к зазеркальному миру, невольно устраивая всему дому погружение в параллельную реальность. Число жертв множилось, ребёнок расстраивался, дичился, ненавидел себя, и его сила предсказуемо всё больше выходила из берегов. Вот тогда-то семья и обратилась к давнему другу и зажигательных дел мастеру в лице Саннара, попросив устранить проблему.

Меня, представительницу немногочисленного на тот момент движения за права изменённых, вызывать туда изначально не собирались: слишком уж ясен случай. Подменыш, который стал причиной человеческих жертв — тут приговор очевиден.

В деле, которое по сей день хранится в нашей закрытой канцелярии, говорится, что меня привлекли в тот дом волнения зеркальной магии.

Это ерунда, конечно. На деле меня вызвала мать.

Вопреки воле отца, вопреки собственным чувствам ей хватило смелости признаться хотя бы самой себе, что Вил, по сути, такая же жертва её глупости, как и тот, погибший ребёнок. Не приспособленный к жизни в этом мире, маленький демонёнок тянулся к окружающим, игрался и пытался развиваться, как умел. Он, как любой ребёнок, искал любви. Проблема в том, что он не умел ни себя контролировать, ни даже толком общаться: известный факт, что изменённые, от рождения наделённые сильной ментальной магией, учатся говорить и понимать речь куда позже, чем обычные дети (если вообще учатся, конечно). Я, как пример, заговорила к семи годам, вняв увещеваниям и слезам родителей. До того предпочитала общаться ментально: так проще, и рта открывать не надо…