Отбор для Слепого - Ксюша Иванова Страница 18

— Слышь, земцовский змеёныш, расскажи об опытах над людьми, которые твой папашка проводит!

Если бы не сама суть вопроса, я бы подумал, что мои ребята, очень даже дружелюбно разговаривают с пленником. У меня самого о парне сложилось очень неоднозначное мнение. С одной стороны, понимая, кто он, я видел в нем угрозу, чувствовал, что его пленение — это часть партии, разыгрываемой сейчас Земцовым. Но моя интуиция, мой третий глаз, или как там еще можно назвать удивительные способности, которыми я владею, подсказывали, что парень этот вовсе не так прост, чтобы стать примитивной наживкой и заманить меня в Москву. Он был… как бы это описать? Положительным персонажем. Энергетика его была такой. Если верить всему тому, что говорят о его отце мои странники-шпионы, то Земцов-старший — ненормальный параноидный мудак — убийца, извращенец и садист, ради какой-то сверхидеи легко распоряжающийся чужими жизнями. Но, с другой стороны, что пацан сказал обо мне самом?

— Ну да, проводит. И уже есть пара экземпляров любопытных. Например, парень, который видит в темноте — он незаменим в ночных операциях. А тетка одна умеет мысли читать! — он тоже отвечал дружелюбно и даже весело.

— О! Нашел чем хвастаться! У нас и без опытов, целый клан, Дети ночи называется, видит в темноте! А Таисия, жена Жука, мысли читает!

— Светлая? Я знаю ее! Так она же из Москвы! Она же — дочка бывшего Пророка! Поэтому и умеет это делать, что тоже в свое время была участницей эксперимента.

— Да ладно! Врешь! — Богдан не усидел, подпрыгнул за столом, заметался по комнате. — Ты смотри, не ляпни такого при Жуке, он сразу голову снесет, а потом только спросит, как тебя звали!

— А меня к нему повезут?

— Вот у командира спрашивай, мы-то откуда знаем?

Я слушал и думал. Думал и слушал. Пограничники, как ни старались, обнаружить группу разведчиков Земцова не смогли. Верить в то, что Милана пошла с ними по собственной воле, я не хотел. Да и смысла в том, чтобы ей вдруг оказаться заодно с москвичами, просто не видел. За нами следили. Причем, похоже, целью, как это ни странно, была она. И как бойцы Земцова смогли с нею справиться? Случайность? Рисковать жизнью Егора Земцова из-за призрачной надежды поймать бойца такого уровня, как она? Глупость какая-то… И самое главное, что они с ней собираются делать?

Мои мысли, сделав образный круг, неизменно возвращались именно к этому вопросу. И каждый раз по спине бежали вполне реальные мурашки ужаса — я чувствовал, что потерял что-то очень важное. Да что там! С каждым часом, отдаляющим меня от ночи, я все острее чувствовал, что упустил ЕЁ. А к вечеру боль в сердце стала по-настоящему реальной. Она не давала вдохнуть полной грудью. Она не давала сосредоточиться на разработке операции. Мне казалось, что чем больше то расстояние, которое пролегает между мною и этой девчонкой, которую еще вчера я считал парнем, тем сильнее натягиваются нити, связывающие нас. И вот-вот наступит предел, и тогда — либо порвутся они, разрезая, словно струной, мое сердце, либо, натянувшись до предела, отпружинят, и вернут ее… ко мне. Туда, где она должна быть.

И когда ночью в общее помещение, где со мной за столом сидели Ренат, Алан, мои ребята и невеста (вот она-то сейчас вообще мне ни к чему, более того, раздражала необходимость делать вид), вошел Монах с небольшим отрядом, я был просто счастлив его «видеть». Я вскочил ему навстречу, как мальчишка волнуясь, и, кажется, даже что-то опрокинул на пол. Его особенную, как и у Миланы, ауру, я бы узнал из тысячи. Но сейчас он был в ярости.

— Пророк, как ты мог! Как мог отдать ее? Я поверить не могу, что мой план, разрабатываемый месяцами, не сработал из-за…

Я знал, что он хочет сказать — «из-за твоей глупости». И да, мне это не нравилось. Но, вопреки разуму, я считал, в глубине души, что он абсолютно прав, и поэтому, виновато опустив голову, молчал. Он предложил сам:

— Давай поговорим наедине? Есть здесь место?

Ренат указал, куда идти, осветив путь лампой. В отведенной мне комнате Монах остановился возле кровати:

— Она была здесь. Недавно. И ты был. Ты уже все знаешь. Ты уже почувствовал ее. Что произошло?

Я, наконец, очнулся, отбросил нелепое чувство вины и задал вопрос, который волновал больше всего:

— Когда ты говорил о женщине для меня, о той, которая будет питать энергией, любить и так далее… ты имел в виду свою дочь?

— Я ехал в Питер в прошлый раз, еще не зная, как заставить твой клан помогать мне, как склонить тебя на свою сторону. У меня была парочка версий. Но потом, когда я увидел твое последнее большое выступление, я все понял… картинка сложилась…

Я перебил:

— Ты — Платон Ростоцкий? Президент Новгорода?

Он смягчился, я чувствовал его улыбку:

— Ну вот… теперь я не сомневаюсь, что сделал правильный выбор. Ты, действительно, достоин занять мое место. Дело в том, что мои шпионы уже давно говорят о готовящейся войне. И она наступит. Земцов очень скоро начнет наступление. Но, если не преувеличивать, запас в месяц-два, мы еще пока имеем. Я не вижу подготовки в Питере. Вы не готовитесь к войне! Вы будете смяты и уничтожены войсками Земцова! А у нас самих слишком мало сил, чтобы им сопротивляться. Я хочу помочь.

Я слушал и начинал понимать. Он выбрал меня своим приемником! Послушав выступление, нашел возможность подобраться ближе (куда уж ближе! в самое сердце залез, старый козел!) через Милану, и начал разыгрывать свою партию. И, скорее всего, за его дочкой охотились уже давно, а старый хрыч об этом отлично знал!

— Нет. Ты не помочь хочешь. Ты хочешь, чтобы мы тебе помогли. Твоему городу. Для этого ты решил свою девчонку подложить под меня, полагая, что она настолько хороша, что я ради нее буду готов на все.