Мой пленник, моя жизнь - Ольга Валентеева Страница 18

– Приступайте, – скомандовал король.

– Полковник Эрвинг Аттеус, – прозвучал голос герольда, – обвиняется в убийствах жителей Литонии, военных преступлениях и приговаривается к смерти.

Преступления бы перечислили, что ли. К горлу подступал смех. Рассмеяться в лицо королю и его свите хотелось очень сильно, но это бы попахивало истерикой. Меня подтолкнули к виселице.

– Патлы, как у девчонки, – прогудел палач, – вешать неудобно будет.

Я дернулся, только моего движения ждали и тут же перехватили. Нет, не позволю, не допущу! Только кинжал в руках палача был острый, а я один против четверых – бессилен. Одно точное движение – и голове стало легче. Какой позор… Хорошо хоть ненадолго. А меня уже тащили к виселице, заставили подняться на три ступеньки. Под ногами был люк. Я на миг все-таки зажмурился, когда веревка оплела шею. Жить! Эта естественная жажда каждого человека всколыхнулась изнутри, когда веревка впилась в горло, перекрывая доступ воздуха, и я полетел вниз, на землю. Ударился изо всех сил, кажется, даже сбил колени. Это что, вообще, было? А сквозь воздух, заложивший уши, послышался смех. Меня вытащили оттуда за веревку – дернули вверх, и я едва не задохнулся, а потом веревка исчезла. Сидел на помосте и хватал ртом воздух. Неужели оборвалась? Нет, скорее, изначально была длиннее, чем надо. Проклятый Илверт! Начнем опять?

– Полковник Аттеус, – раздался голос короля. – Смерть в вашем случае – это избавление, а ваши преступления слишком велики, чтобы оставить их безнаказанными. Поэтому ваш приговор будет таким же, как и для других солдат Изельгарда: пожизненное рабство.

Что? Нет!

– И так как вы причинили личный вред семье Эйш, то и отправитесь в их собственность.

Собственность? Сейчас я покажу вам собственность! Дернулся вперед, надеясь хоть до кого-то дотянуться. Пусть защищаются, пусть убьют. Взвыл раненым зверем, но держали крепко. Даже не пытались как-то дополнительно обездвижить, а я уже не понимал, что делаю, только дергался изо всех сил. Кажется, кто-то применил магию, потому что тело онемело, стало неповоротливым. Побоялись не справиться? Скоты! Проклятые животные!

– Будьте вы прокляты! – выкрикнул изо всех сил.

Король кивнул кому-то, и меня поставили на колени. Когда увидел жаровню, внутри будто что-то оборвалось. Нет! Откуда-то взялись силы превозмочь онемение, и я снова дернулся.

– Смотри, еще и дрыгается, – оскалился палач. – Ничего, недолго осталось.

И я заорал от боли, от прикосновения к плечу раскаленного металла. Закашлялся, задохнулся. Перед глазами потемнело, а от запаха паленого мяса взметнулась тошнота. Только меня не торопились отпускать.

– В данном случае стоит позаботиться, чтобы этот человек уже никому не причинил вреда, – произнес король. – Поэтому клеймо будет закреплено магически. Если вы, полковник Аттеус, попытаетесь причинить вред своим хозяевам, поверьте, ощущения вам не понравятся. Более того, если вздумаете ослушаться их приказов, вас ждет то же самое.

А я замер. Палач отложил клеймо и теперь держал в щипцах нечто, напоминающее маленькую змейку. Это что такое? Стоило поднести «змею» к клейму, как она тут же впилась в ожог, проникая под кожу, и я едва не издох от ужаса, ощущая, как ворочается эта тварь, устраиваясь удобнее.

– Продемонстрируйте, лер Эйш, – потребовал король.

– Отрекитесь от Изельгарда, Аттеус, и признайте себя рабом Литонии, – потребовал светловолосый демон.

– Нет, – огрызнулся я.

Эйш сделал знак рукой, и тело пронзила такая боль, что, казалось, умру на месте. Я катался по помосту, забыв о том, кто я и где нахожусь.

– Пока не выполните приказ, боль не исчезнет, – где-то за пределами понимания прозвучал голос короля.

– Я… отрекаюсь… – просипел, едва выговаривая буквы. – От Изельгарда…

– Дальше, – потребовал Эйш.

Нет! Стиснул зубы, но боль все росла и росла. А еще добавилось чувство, что под кожей возится что-то, расползается по телу, прогрызает себе ходы.

– Признаю себя… рабом Литонии.

Боль сразу стихла, только легче от этого не стало. Я ненавидел себя! Ненавидел так, что готов был сам сунуть голову в петлю. Но кто позволит? Король говорил еще что-то, а мир плыл перед глазами. Внутри будто разверзлась пропасть. Я падал в нее, падал, чувствуя себя слабым и беспомощным. Впервые в жизни. Меня столкнули с помоста, привязали к какому-то столбу, повесили на шею табличку. Все уже воспринималось как сквозь туман, а мои соратники один за другим становились рабами. Вокруг шумели люди. Смеялись, ругались, проклинали. Больше проклинали и обещали, что на этом мучения не закончатся. И я охотно им верил. Даже если выживу, то либо сломаюсь до конца, либо сойду с ума. Но гордость, демонова гордость твердила, что надо, надо терпеть и не доставлять удовольствия моим мучителям.

Экзекуция завершилась. Еще на час нас оставили на потеху зрителям, а затем затащили обратно в замок. Только теперь всех развели по разным углам. Чтобы не сговорились? Или чтобы леры и лери не перепутали, кто кому принадлежит? Я только уловил, что Вейса отправили к какому-то старикану, леру Мейру, у которого погибли двое сыновей. Надо запомнить. А вдруг… Вдруг когда-то выпадет шанс помочь.

На меня натянули какое-то рубище, кинули в лицо штаны. Я по-прежнему почти ничего не понимал. Свернулся клубком на холодном полу и замер, стараясь хоть немного успокоиться. Не получалось. Безумие подкралось близко. Казалось, я слышу, как скребутся его лапы, как оно той самой змейкой пробирается глубже, глубже, в самое сердце. Почему я не умер на поле боя? Почему ты не прокляла и меня тоже, Илмара Эйш? Это была бы куда лучшая судьба, достойная воина.

А дверь скрипнула. Я приподнял голову и увидел юношу, так похожего на Илмару, что стало страшно. Он смотрел на меня с непередаваемой ненавистью.

– Вот, значит, как, – сказал тот, наконец. – Хваленый полковник Аттеус оказался не более чем слабаком. Хотя у тебя теперь нет ни имени, ни титула, ни звания. Только воля хозяина. Понял, как теперь будешь меня называть?

Я молчал, кусая губы, и почти не понимал, чего он добивается.

– Я не слышу! – Блондин ударил ботинком под ребра, и я скрючился от боли. Сил защищаться больше не осталось. Да и он – точно Эйш, так что противостоять его воле не выйдет.

– Да, хозяин, – страшное слово слетело с губ, разделяя мир на «до» и «после». Не клеймо, не магическая змейка, а вот это «хозяин».

– Так-то лучше. Помни свое место, падаль. А я уж позабочусь, чтобы ты каждый день завидовал мертвым.

Он плюнул в мою сторону и вышел, а я опустил голову на холодные плиты пола. Какая разница? Теперь все потеряло смысл, и я сам превратился в призрак, тень без имени. Когда же все это закончится?