Приступ волшебства - Ксюра Невестина Страница 18

Мне казалось, что меня переехал трактор… раз пятнадцать. Туда пятнадцать и обратно еще пятнадцать раз. Меня словно вывернули наизнанку, а потом вывернули обратно и сделали вид, словно так и было. Голова раскалывалась, будто ее неудачно препарировали, после чего зашили и отошли в сторонку. И это я еще не открывала глаза.

Я очнулась в светлой комнате под белой тканью, закрывающей меня до шеи, и не могла пошевелиться. Осознание, что я связана невидимыми путами, доходило до меня очень долго. Не меньше десяти минут я втупляла в потолок и ничего не могла с собой поделать. Но я была связана магическими путами и ничего не могла поделать. Мои магические силы меня не слушались. Я не могла выдавить из себя ни искорки.

«Меня поймали?» — билась в голове паническая мысль. Я до смерти боялась, что меня отдали тому, кому планировали отдать. Ради чего я тогда мучилась два дня и убила человека. После того, как я заколола Шатрэна, он не мог выжить. С такими ранениями не выживают.

В комнате было светло. Ее заливал яркий дневной свет, и по моим ощущениям я пробыла без сознания не меньше половины суток. Что же произошло вчера? Я помню, что у меня получилось, и барьер, способный спрятать меня от папашки и его преступной компашки объял меня, но… но неожиданно появилась женщина и оттолкнула меня от Шатрэна мощной энергетической волной.

Эту женщину я никогда раньше не встречала. На вид ей не меньше сорока пяти лет. Возможно пятьдесят — пятьдесят пять. Я могла ошибаться. И кто знал, какие достижения были в сфере магической косметологии в этом мире? Эта женщина так истошно орала, когда увидела меня, Шатрэна и кинжал между нами. Вероятно они не просто знакомы. Он очень дорог ей. Сын? Племянник? Любимый ученик?

Голова раскалывалась, как у персонажей американских сериалов после бурной ночки на пивной вечеринке. Но я все равно заставила себя сесть и, преодолевая все мыслимые и немыслимые трудности, спустить ноги на пол. Под однослойной белой тканью, которой я была укрыта, одежды не было вообще, и я перепугалась до смерти. Зачем меня раздели? Какая мерзость!

— Где я? — прошептала я и встрепенулась, сбрасывая с себя оковы и онемение тела. — И что со мной уже успели сделать?

Не считая чувства опустошения и крайней измученности, со мной было все в порядке. Мне хватило фантазии только чтобы превратить ткань, которой я была укрыта, в греческую тогу и пальчиками прошить места соединений, чтобы ткань не упала мне под ноги в самый ответственный момент.

Иголочка — единственный артефакт, который с меня не сняли. Видимо не обнаружили, когда обыскивали. Я надеялась, что серьга, жемчужный браслет и комплект нижнего белья брачной аферистки вернулись в сокровищницу. Но больше всего я жалела о потери атамэ. Он невероятно красивый и еще мог мне пригодиться. Попробую его призвать, как только выберусь отсюда.

Пол был ледяным, а я босая. Наверное туфельки тоже обладали магическим свойством, раз их тоже отобрали вместе с остальной одеждой. Ступая голыми ногами по остывшему за ночь камню, я пересекла комнату и подошла к практически незаметной, слившейся цветом со стенами, двери. Приоткрыв ее, я прислушалась. В коридоре было настолько тихо, что мертвенная тишина даже пугала. Я бы предпочла услышать гомон студентов академии, расположенной в этом замке, а не столкнуться со смиренной тишиной.

Мне нужно срочно бежать! Пока здесь нет никого чужого. Пока я здесь одна. Пока я не связана и не заперта. Мне нужно срочно бежать! Я ощущала на себе барьер, построить который мне так тяжело и дорого далось. Мне нужно срочно вернуться в сокровищницу и поговорить с Дакаром. Он обязательно поможет.

Улизнув из пустой комнаты, в которой ничего кроме простенькой узенькой кровати не было, я побежала по коридору, обжигая ступни на ледяном полу. Я словно попала в бесконечный лабиринт со светлыми, практически белыми стенами, от белизны которых уже рябило в глазах.

— Поверни налево, — позвал меня тихий безжизненный шепот. Я с трудом опознала в нем мужской голос. Остановившись, я развернулась куда сказали. Если меня не выпускают из лабиринта, тогда столкнемся лицом к лицу. Я хоть увижу лицо своего главного врага. — Вот так. Открой дверь и входи.

Я вошла в комнату по размером точно такую же, в какой проснулась я. Но в этой было больше мебели, были цветы в вазах и фрукты со сладостями в корзинках. В кровати такой же узкой, как была у меня, лежал Шатрэн. Его длинные светлые волосы разметались по подушке, а лицо было мертвенно бледным.

— Это ты звал меня? — спросила я вслух, сомневаясь, что голос говорил со мной за пределами моего сознания.

— Да, — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Тебя будет допрашивать дознавательница по имени Милея Карвиал. Если придет не она, то требуй, чтобы тебя допрашивала она. Я до конца не понял, что произошло, но мне сразу показалось, что с тобой что-то не так.

Со мной значит теперь на «ты». Все-таки он выжил. Тогда почему барьер не разрушен? Его не смогла разрушить даже та невероятно сильная женщина. Мне она показалась очень сильной. Она буквально силой мысли сформировала и отправила в меня мощную энергетическую волну, уклониться от которой у меня не было ни одного шанса.

— Кто такая Милея Карвиал? И почему я должна выбрать ее? Чтобы она исказила мои показания и в очередной раз прикрыла вашу незаконную деятельность?! — вспылила я. Шатрэн меня раздражал. Даже на больничной койке, будучи при смерти, он строит из себя черт знает кого. — Вы отдали меня ректору Алгарсису, а он… он не продал меня? Тогда где мы сейчас находимся?

— В лазарете при академии, — ответила женщина за моей спиной, и я резко обернулась. Зря, потому что головная боль тут же дала о себе знать. — Я не стала вызывать Милею. Раз рана Минта не угрожает жизни, то мы можем решить возникшее недопонимание без привлечения органов правопорядка.

Минт? Эта женщина, если мне не изменяла память, кричала «Минт». Минт Шатрэн? Это его имя? Непривычное для моего слуха. Оно мне больше напоминало английское слово «мята».

— Лучше присядь, — посоветовал Шатрэн с долей иронии. — Она лежачих не бьет.

Что-то я сильно сомневалась, что эта женщина не убьет меня, в каком бы состоянии я не находилась. Кто она такая? Меня от одного ее взгляда бросало в дрожь. Я даже спорить не стала и немедленно отошла на десять шагов в сторону, где располагался стул. Я могла выбрать кресло, но стул был гораздо ближе.

— Она председательница попечительского совета академии, — добавил Шатрэн уже менее бойко. Хотя о какой бойкости в его состоянии может идти речь?

И чем мне грозила встреча с председательницей попечительского совета? Ужаса в интонации переданного телепатически голоса я не прочувствовала. Меня в этом мире официально не существовало. Неофициально кстати тоже. Ко мне невозможно было применить никакие социальные наказания. Вот только они двое об этом еще пока не знали.