Лезвие сна - Чарльз де Линт Страница 18

— Почему именно я? — спросила Изабель, обращаясь скорее к памяти о Кэти, чем к Алану.

— Потому что в твоих картинах есть та же неопределенность, что и в сказках Кэти, — ответил Алан. — Я ни разу не встречал художника, способного выразить эту черту хотя бы наполовину так же хорошо, как ты. Для меня ты всегда занимала первое место в списке потенциальных иллюстраторов книг Кэти.

— Я об этом не догадывалась.

— Кэти не хотела тебе об этом говорить. Она считала, что ты сама со временем решишься на создание иллюстраций. Но нам уже некогда ждать. Кто знает, чем обернется следующее обращение Малли в суд. Надо как можно скорее выпустить этот сборник, иначе мы рискуем лишиться последнего шанса.

— Но я так давно не занималась подобной работой...

— От тебя потребуется всего лишь оформить обложку и сделать несколько внутренних иллюстраций, — заверил ее Алан. — Я был бы рад рисунку к каждой сказке, но вполне хватит и пяти штук. Мы даже можем использовать те две картины, что висят в Детском фонде, и добавить к ним несколько новых. Этого будет достаточно.

Всего лишь обложка. Всего несколько иллюстраций. Но искусство не подчиняется требованию «всего лишь». Если оно идет от сердца, никакие преграды не могут устоять. Вот только Изабель предпочла бы сохранить некоторые из преград.

— А ты не мог бы просто использовать те две картины? — спросила она.

Алан покачал головой:

— Для иллюстрированного издания этого будет маловато.

— Может, стоит подыскать другого художника, который сумел бы дополнить мои рисунки?

— Нет. Я считаю, что здесь необходима цельность: один автор, один художник. Мне никогда не нравились книги, где несколько художников иллюстрировали одного писателя.

Изабель и самой это не нравилось.

Она повертела в руках чашку и уставилась в окно. Ветер заметно усилился, и под его порывами цветы склонялись до самой земли. Вдалеке над озером собирались темные тучи, они громоздились друг на друга и постепенно закрывали весь горизонт. Надвигался шторм, но Изабель не обращала на это особого внимания. Она погрузилась в размышления о произведениях Кэти, о том, насколько быстро работа над иллюстрациями снова приведет ее в ловушку, где воспоминания смешиваются со снами. Этот процесс мог оказаться волнующе приятным, но мог принести и немало горечи. И темноты. Темноты, подобной черноте грозовых туч над озером. А впоследствии...

Стоит закрыть глаза, и она снова услышит тот странный шум, снова перед мысленным взором возникнет крошечное обгоревшее тельце, снова появится ужасный запах сожженной плоти. А потом в поле зрения попадут и все остальные...

Нет, она не станет закрывать глаза. Чтобы отвлечься, Изабель сосредоточилась на словах Алана.

— Я понимаю, что с тех пор стиль твоих работ кардинально изменился, — рассуждал он. — Не буду утверждать, что понимаю все твои замыслы, но я с уважением отношусь к творчеству. Я бы никогда не рискнул просить художника поменять стиль письма, но ведь тебе уже приходилось заниматься иллюстрациями. И, как я уже говорил, этот проект задуман не ради нашей славы или прибыли. Это в память о Кэти. Для того чтобы исполнить ее мечту о доме детского творчества. — Алан нетерпеливо наклонился вперед. — Изабель, ты можешь хотя бы попробовать?

Она не осмеливалась посмотреть ему в лицо и снова перевела взгляд на озеро. За несколько кратких мгновений тучи приблизились, теперь они неслись над водой, окутывая остров. Первые капли дождя ударили по стеклам.

— Если в городе кто-нибудь будет беспокоиться о тебе, лучше позвони сейчас, пока телефонная связь еще действует.

— Что?

Изабель повернулась к Алану.

— Я напрасно не обращала внимания на погоду, — объяснила она.

Словно в подтверждение ее слов с неба хлынули потоки дождя и заслонили всё вокруг; за окном на расстоянии нескольких футов уже невозможно было что-либо увидеть.

— Я не смогу перевезти тебя через озеро, пока не кончится буря, — продолжала Изабель. — Как правило, в шторм отключаются и телефон, и электричество.

— Ого!

Изабель повернулась назад, взяла старый массивный пластмассовый аппарат с круглым диском и поставила его перед Аланом. Потом встала из-за стола, чтобы не мешать своему гостю.

— Мне некого предупреждать, — произнес Алан.

Изабель осталась стоять в нескольких футах от стола. Она только обхватила себя руками, пытаясь унять внезапную дрожь, не имеющую ничего общего с надвигающимся штормом.

— Ты мне не ответила, — сказал Алан. Изабель вздохнула. Всё так перемешалось. Письмо умершей подруги, ключ от камеры хранения, возвращение в ее жизнь Алана, его проект осуществления мечты Кэти.

— Ты останешься на ужин? — спросила она, возвращаясь к роли гостеприимной хозяйки.

— Ты снова уклоняешься от ответа.

Изабель взглянула на него иначе, чем прежде, вспоминая, каково это отвлечься от личности собеседника и рассматривать его в качестве объекта для картины. Писать портрет Алана было бы для нее одновременно и легко и сложно: перед ней сидел темноволосый мужчина со спортивной фигурой и добрыми глазами. Черты его лица были строгими и нежными, они могли привлечь к себе собеседника, а могли и оттолкнуть. Что, если бы она написала его портрет? Но не так, как другие художники, а как учил ее Рашкин? Какой образ вызвала бы она своей работой из небытия?

— Изабель?

— Я... я думаю, — ответила она.

— Спасибо. Я тебя понимаю.

— Я еще ни на что не согласилась, — предупредила его Изабель. — Я просто обдумываю этот проект.

— Знаю.

Она выглянула в окно; пелена дождя и темные тучи почти погасили дневной свет.

— Так ты останешься на ужин? — повторила она свой вопрос.

— Если ты не против.

Алану пришлось остаться и на всю ночь.

ІІІ

Вскоре после ужина Изабель сослалась на срочную работу и скрылась r студии; Алану больше не удалось поговорить с ней в этот вечер.

Во время приготовления ужина и в процессе еды к ним почти вернулись прежние дружеские отношения и Алан не раз упрекнул себя в том, что так долго не настаивал на их встрече. Но, как только посуда была перемыта и поставлена в сушилку, Изабель так удивленно посмотрела на него, словно только сейчас осознала присутствие гостя в своем доме и не знала, как ей поступить. В следующее мгновение она пробормотала что-то насчет неотложных дел и оставила Алана в одиночестве, не дав ему сказать ни слова в ответ. Ее внезапный уход немало смутил его и заставил почувствовать себя лишним.

Алан вернулся на кухню, допил остывший кофе, сполоснул чашку и поставил ее на полку. Покончив с этим несложным занятием, он бесцельно окинул взглядом просторное помещение, занимавшее большую часть нижнего этажа бывшего амбара. Алан принялся разглядывать некоторые произведения Изабель, висевшие на стенах или расставленные на полках, поскольку днем не смог уделить им должного внимания.