Дочери Темперанс Хоббс - Кэтрин Хоу Страница 18

– В общем, вы считаете, это крутая тема? – спросил Томас. – Большинство пишет первые книги на основе своих диссертаций, но… Я не знаю. Я хочу охватить больше. И… – Постдок раскидывал по тарелке оставшиеся кусочки стейка.

– И вы уже все решили? – улыбнулась ему Конни.

Томас кивнул с очевидным чувством облегчения, что кто-то его понимает.

– Да. Решил.

* * *

Пересекая гарвардский двор, Конни уткнулась в мохеровый шарф и натянула на уши шапку с помпоном. Она была рада повидаться с Томасом. Он напомнил ей о реальном мире, где идеи имели значимость.

Легкий снежок, что припорошил Массачусетс, похрустывал под ботинками Конни, словно зола. Сэм уехал в Нью-Хэмпшир по работе и вернется только к выходным. Нужно рассказать ему сразу?

Наверное, да.

И как это сделать? Написать на торте? Нет, слишком избито. Или сыграть с ним в викторину и как-нибудь подсунуть карточку с нужным вопросом? Было бы забавно. Но трудноосуществимо. Хм…

Еще в голове Конни крутился вопрос – достаточно ли далеко для безопасности Сэма находился Нью-Хэмпшир?

Достаточно ли далеко от нее?

Точнее, от… них.

Нет. Конни однозначно не была готова думать о себе во множественном числе. Она по-прежнему оставалась собой. Собой в новом, незнакомом состоянии, которое загадочным образом превратило вкуснейшую свеклу в неаппетитную и добавило прыщей на подбородок.

Конни прошла мимо библиотеки под припорошенными снегом вязами, чьи голые ветви тянулись к бело-серым тучам, словно скрюченные пальцы. Ее первый руководитель, Мэннинг Чилтон как-то рассказал, что преподаватели Гарварда официально имеют право пасти свой скот в Гарвардском дворе.

– Значит ли это, что аспиранты имеют право пасти, к примеру, одну овцу? – пошутила тогда Конни.

– Любопытный вопрос. Надо бы поинтересоваться, – ответил он, покуривая трубку.

Конни так и не пришла попрощаться с Мэннингом Чилтоном. Иногда ей казалось, что это следовало сделать. Они были весьма близки.

Теперь Конни даже не знала, жив ли ее бывший научный руководитель. Хотя что-то внутри подсказывало, что да. Ее мучило какое-то шестое чувство, словно мышь, грызущая соломенную крышу.

Конни прошла сквозь Джонстон-гейт^[22] и остановилась у перехода через Браттл-стрит. Она переминалась с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть, а мимо проплывали автомобили с забитыми снегом протекторами. Вдруг Конни вздрогнула и обернулась через плечо. Но зачем? Преследовать ее было некому. Никто даже не знал, где она сейчас. Не было ничего необычного в том, что профессор истории решила провести морозный февральский день в библиотеке другого учреждения.

Гарвардский двор позади Конни был практически пуст. Лишь несколько мрачных силуэтов пробирались сквозь холод – вероятно, спешащие на занятия студенты. Они миновали статую Джона Гарварда, что восседал на стуле с важным, как у Авраама Линкольна, видом. Суеверные туристы затерли медный башмак статуи до блеска. Потупив взгляд, Конни пересекла Браттл-стрит, давя ботинками хрустящий снег. Прошла мимо покосившихся надгробий старого кладбища и Епископальной церкви с застрявшим в дверном наличнике мушкетным патроном революционного времени. Все выглядело так, как и должно было в обычный зимний день в Кембридже. Однако Конни не покидало странное ощущение.

Нужно было давно признаться Сэму, она даже старалась ему намекнуть, но тот не воспринимал ее слова всерьез. Оно и понятно. Конни сама едва ли в это верила. Однако, когда она вспоминала события того лета, все представало в ином свете.

Конни опустила взгляд на облаченную в варежку руку и почесала ее. Тело все помнило. Та боль была настоящей. Боль служила подтверждением тому, что произошедшее реально.

Ладонь Конни скользнула на ее пока еще плоский живот, сокрытый под слоями из пальто, свитера, юбки и колготок. Впереди новая боль. Будет ли она такой же? Резкой и жгучей. Или какой-то другой? Конни следовала вдоль Гарден-стрит к месту, где ранее располагался двор колледжа Редклиффа. Иногда, бывая там, она думала о Грейс. О шерстяных гольфах и воротничках «питер пэн», что та носила в первый учебный год. Затем наступили шестидесятые, и все переменилось. Некогда двор Редклиффа переполняли педантичные воспитанницы. Ныне же здесь обосновался Институт специальных исследований. Здесь можно было встретить лучших современных авторов, композиторов электронной музыки, ученых из Европы, но никак не юных девушек в шерстяных гольфах.

Постоянными здесь были только перемены.

Этим морозным днем двор был совершенно пуст. Конни поднялась по ступеням библиотеки Шлезингера. Сумерки начинали потихоньку сгущаться, хотя пробило всего три часа после полудня. Под ботинками поскрипывал противогололедный реагент.

Зайдя в библиотеку, Конни сняла верхнюю одежду и убрала сумку в запирающийся шкафчик, оставив при себе лишь блокнот и карандаш. Она надеялась, что сможет вспомнить нужный код.

Библиотека Шлезингера славилась во всем мире как хранилище самого полного литературного собрания по истории женщин Америки. К примеру, здесь хранились записки Сьюзен Б. Энтони, Бетти Фридан, Амелии Эрхарт и Гарриет Бичер-Стоу. Библиотеке достались личные книги Эллы Фицджеральд и Мэрилин Монро. Здесь можно было отыскать также и труды, не представляющие особой ценности: например, любительские журналы феминистского движения 1990-х годов Riot Grrrl. Целые полки были забиты изданиями вроде «Книги леди Годей» и «Книги хорошей жены и хозяйки». А еще книгами рецептов. Несметным количеством подобных книг.

Конни потянулась за читательским абонементом. В библиотеке Шлезингера было всего несколько посетителей. Судя по внешнему виду – потертым джинсам и темным кругам под глазами, – аспирантов. Женщина в шерстяной шали Eileen Fisher и очках для чтения, вероятно, была профессором. Но Конни никого не узнавала.

Она, не торопясь, выписывала цифры длинного кода микрофильма, включавшего в себя страницы любопытной книги, что некогда входила в особую коллекцию библиотеки, но с некоторых пор считалась утерянной. У книги не было автора. Точнее, авторов у нее было много. Большинство имен знала только Конни, да и то далеко не все. Но она понятия не имела, сколько в точности человек приложили руку к созданию этой книги.

В графе «Заголовок» Конни указала: «Книга рецептов без названия. Ранний американский период». Затем задумчиво постучала по губам карандашом и вписала еще несколько кодов других древних кулинарных книг из архива, чтобы никто не догадался, какую именно рукопись она возьмет.

Библиотекарь собрала карточки с запросами Конни, живо просканировала их глазами и сказала:

– Отлично. Подождите пару минут внизу, в хранилище микрофильмов.

– Большое спасибо, – как можно непринужденнее ответила Конни.

– Кстати, я как-то готовила силлабаб^[23], – заметила библиотекарь, хорошенькая юная девушка с челкой, как у Бетти Пейдж, и в очках с темной оправой, как у типичной заучки. В них она выглядела истинным «книжным червем».