Когда возвращается радуга. Книга 2 - Вероника Горбачева Страница 18

По расчётам и франка, и османца маленькие курьеры должны были добраться до консульства и резиденции королевского представителя в Марселе не менее чем за полтора суток. Это при лучшем раскладе, отдыхая на мачтах встречаемых кораблей или на крошечных островках. Да ещё при условии, что в полёте не застигнет дождь. И даже в случае недоброго стечения обстоятельств хотя бы один из шести посланцев принесёт добрую весть о том, что с «Солнцеподобным» и его грузом всё в порядке, что совсем скоро, дня через три-четыре пр хорошем ветре он войдёт в Марсельский порт, буде на то воля Всевышнего… Хотя бы один из шести. Маленькие отважные птички, переносящие нужные сведения иногда почти за тысячу лье, причём, гораздо быстрее самого быстрого курьера, ценились баснословно дорого — порой, одного голубя просили до тысячи золотых монет! Но и пропадали нередко, ибо врагов у них хватало, да и мать-природа не всегда играла на их стороне. А сколько отважных вестников гибли в кошачьих когтях или от мальчишеских рогаток, опустившись, порой, напиться у колодца или лужицы!..

Поэтому-то послания и готовились в нескольких копиях.

Но в этот раз словно чья-то невидимая рука разгоняла перед сизокрылыми птахами препятствия. Впрочем… рука осязаемая: невидимое, но хладное, вымораживающее дыхание, упреждая вестников, заставляло убираться с линии полёта и ястребов, и летучих мышей, отклоняло зарождающиеся смерчи и тайфунчики, разгоняло облака… И уже к вечеру одна троица пернатых вспорхнула в окошко голубятни османского посольства, а о второй торопливо докладывали Филиппу де Камилле, с которым недавнишний шторм, натворивший дел в караване, сыграл забавную шутку: оторвав от основного сопровождения, и пригнал прямёхонько к родным берегам. Оттого-то и появился он во Франкии раньше всех, и ходил мрачный, как туча, пока не получил долгожданных известий от Бомарше. После чего помчался к королевскому представителю, за разрешением воспользоваться Старым Порталом, дабы незамедлительно передать Его Величеству Генриху добрые вести.

…Вестников обычно награждали. Вот и получил посол награду… Высочайший приказ жениться

Кто ж знал, что один взгляд синеглазой распутницы ввергнет душу Филиппа в пучину тягостных раздумий и сомнений? И даже воля монарха покажется ему деспотичной и недостойной просвещённого времени? Ох уж, эти женские очи…

Зато его монарх не колебался ни секунды. Решение правильное. Женившись, граф де Камилле, подобно легендарному Александру, одним махом разрубит Гордиев узел проблем: продолжит, наконец, угасающий род, ибо после смерти старших бездетных братьев остался единственной надеждой больного отца; накрепко привяжет к Франкской земле рыжекудрую османочку с прилагающейся к ней сокровищницей мудрости. (А он, Генрих, этим самым утрёт нос выскочке Бесс)… Франко-османский брак дополнительно скрепит мирный Договор между двумя державами, как бы не кривилась при этом Бриттания. И, что немаловажно, его старый друг поборет, наконец, нездоровую страсть, снедавшую его со времён отрочества и неудачной помолвки.

Да. Франкии не нужны озабоченные сердечными недугами дипломаты. В сердце посла должна гореть единственная любовь — к своей стране.

Ну, и к королю, конечно, но сие касается всех подданных, независимо от лиц.

А потому, желая ускорить, так сказать, процесс отвязки нездоровой привязанности от своего протеже, Его Величество не отказал в аудиенции графине де Камю, несмотря на то, что подобной чести порой, в силу занятости короля, многие высокопоставленные особы дожидались неделями. Прямо сейчас, в данный момент, он желал поговорить с этой особой — и проставить жирный крест на её возможных надеждах и планах. А что последние, касаемые бывшего жениха, пестуются и лелеются — Генрих не сомневался.

— Проходите, сударыня, — сухо бросил он застывшему в дверях воздушному созданию. Особа, что ни говори, была хороша, дивно, сказочно хороша и свежа… но последние несколько лет женские чары на короля не действовали. После загадочной гибели Дианы де Монферрей, последней фаворитки, его постель никто не согревал, и двор давно уже терялся в догадках: неужели Его Величеству так запала в сердце предательница, замеченная в связях с бриттанцами, что он не в силах её позабыть? Или так блюдёт верность невесте Елизавете? Хм-м… Семь лет блюдёт, а при неземной любви, предполагающей подобную верность, давно бы мог и жениться… Нет, что-то здесь не так. Либо же…

…Но, вопреки злым сплетням, молодыми смазливыми фаворитами король так же не торопился себя окружать. Поговаривали, что время от времени он исчезает из дворца, и даже бывал замечен в нескольких злачных домах Лютеции… но вот он ли это на самом деле, или двойник, о котором заведомо знали лишь одно — что он есть! — трудно было сказать.

В любом случае, одно оставалось бесспорным: женские чары на короля больше не действовали. Что для отцов семейств, обременённых прекрасными дочерями, было, разумеется, весьма досадно.

…Женщина сбросила песцовую накидку на руки метнувшемуся к ней лакею. И стала ещё хрупче, ещё утончённее. Сильфида, эфир, небесное создание спустившееся на землю с лёгкого облачка…

— Сир… — присела в глубоком реверансе.

— Прямо с дороги — и ко мне? — преувеличенно радушно заметил король. — Что-то дорожное платье у вас чересчур открыто для нынешней погоды. Я же запретил вне балов и приёмов появляться в подобном виде!

— Простите, сир…

Дама склонилась ещё ниже, предоставляя превосходный обзор на бело-мраморную грудь, впрочем, не так уж сильно и открытую. Декольте на платье было скромненьким, плечи прикрыты. Пожалуй, более внимания уделялось, чтобы подчеркнуть белизну кожи.

— Мы, бедные провинциалки, не успеваем следить за столичными нововведениями. Но я непременно исправлю свой промах. Нынче же…

— Нынче уже не успеете. Уже вечер. По ночам не ходят к модисткам, — так же холодно ответил монарх. Сделал знак подняться. — Итак, что привело вас ко мне в такую пору? Неужели здоровье вашего очередного мужа ухудшилось?

— Как вы… — пролепетала смущённая красавица.

— Нетрудно догадаться.

Генрих прошёлся по кабинету, стараясь подавить раздражение. Эта дама выводила его из себя. Лгунья, такая же лгунья, как и Диана!

И да, он не собирался предлагать ей стул. Сидеть в присутствии короля — привилегия, даруемая далеко не всем, даже женщинам. Эта — пока ещё не заслужила.

— Отчего-то все ваши предыдущие мужья отличались хрупким здоровьем, — любезно пояснил он, оборачиваясь к посетительнице лицом и закладывая руки за спину. — Вы намеренно выбираете их по этому признаку?

— Ваше величество!

Глаза Анжелики де Камю наполнились слезами. Даже губа задрожала, как у обиженного ребёнка. Понуро выпал из шпильки золотистый локон.

— Вы же знаете, я не была вольна в своём выборе…

— Во втором и третьем, когда ваши родные с моей помощью старались угомонить вас, связав новыми брачными обязательствами — безусловно не вольны. В первом и последнем — всё зависело от вас. И не пытайтесь заверить меня в обратном!