Голоса - Урсула Ле Гуин Страница 18

Именно там «тысяча истинных мужчин» и должна собраться, дабы пронести пламя Испепеляющего Бога в царство вечной тьмы, начать священную войну с проклятым Обаттхом и уничтожить его. А потом пройти по всей земле, размахивая победными огненными знаменами, от которых земля вспыхнет и засияет ярко, как солнце, и будет пылать еще долго, много дней и ночей. И все злокозненные демоны и тени будут с нее изгнаны к дальним пределам Внешней Тьмы, где не видны даже звезды. И с той поры нашим миром будут править сыновья Асудара, исповедуя справедливость и поклоняясь своему Испепеляющему Богу.

Чуть хрипловатый голос Лорда-Хранителя звучал монотонно и глухо; я заметила, как крепко стиснуты пальцы его рук.

— Согласно поверьям Асудара, Пасть Ночи находится где-то на западе, на морском побережье. Дорид, правитель и верховный жрец Медрона, приказал нижестоящим священнослужителям отыскать это средоточие тьмы. Одни из них считали, что Пастью Ночи является гора Сул; другие же утверждали, что Сул — это вулкан, а значит, в ней содержится священный огонь, связывающий ее с Аттхом, и следовательно, обитель зла, бездонный темный колодец, следует искать на противоположном берегу пролива, напротив горы Сул — в городе Ансуле.

Альды уверены, что Пасть Ночи охраняет некий невероятно могущественный волшебник, способный призвать на помощь многочисленную армию злых духов, порожденных зловонным дыханием земли. И тысячи «лживых богов», которым поклоняются «эти язычники», тоже, разумеется, соберутся там, желая защитить свою обитель.

И, желая захватить нашу страну и город Ансул и отыскать Пасть Ночи, царь Дорид послал сюда свою многочисленную армию. И как только воинам Асудара удастся ее отыскать, царь пошлет сюда ту самую «тысячу истинных мужчин» с пылающими знаменами, которые испепелят и навсегда уничтожат зло. Свет, таким образом, победит тьму, и добро восторжествует навеки.

Лорд-Хранитель резко выдохнул, закусил губу и отвернулся, пряча лицо в тени.

— Никогда не слыхал такой легенды, — промолвил Каспро. Я заметила, что голос у него слегка дрожит. Видимо, он заговорил только для того, чтобы дать Лорду-Хранителю возможность прийти в себя. — Истории о том, как земля стала полем сражений для Аттха и Обаттха я, разумеется, слышал не раз. И о бесконечной войне между ними. Людям в пустыне Асудар действительно известно о том, что где-то далеко на западе есть гора Сул, жуткое, сверхъестественное место, но, по-моему, они считают Сул такой только потому, что она со всех сторон окружена морем. Соленую воду они называют «проклятием Обаттха»… А эта легенда о Пасти Ночи, должно быть, относится к неким тайным знаниям, сакральным сказаниям альдских жрецов.

— Зато представляется весьма полезной, чтобы оправдать вторжение на чужую территорию, — вставила Грай.

— Если это так, то она должна быть широко известна в Асударе, верно? — возразил Оррек. — А это не так. Скажи, Султер, разве обыкновенные солдаты знают эту легенду?

— Не уверен. Но точно знаю, что им велели искать вполне определенные вещи. И обыскивать вполне определенные дома. Они ищут потайные пещеры, волшебников, таинственных идолов и, разумеется, книги. У нас за городом, в горах, много пещер — их и искать не надо. А уж «поганых идолов» и книг воины Асудара обнаружили в Ансуле предостаточно. И приложили немало усилий, чтобы все их уничтожить.

Довольно долго все молчали. Потом Грай спросила:

— А как альды… вами управляют?

Было что-то такое в ее голосе… Нет, голос ее не отличался особой красотой или звучностью, как у Оррека Каспро, но каким-то неведомым образом он приносил облегчение, успокаивал — примерно так же действовало на меня, например, прикосновение к шерсти Шетар. И я почувствовала, что Лорд-Хранитель, отвечая ей, уже не так напряжен, как прежде.

— А они нами не управляют. Они нас попросту превратили в рабов. Всем здесь распоряжаются ганд Иораттх и его военачальники. Мы, уроженцы Ансула, стараемся, конечно, держаться вместе и как-то сохранять наш город и наши обычаи, продолжая по мере возможностей делать все то, что и должны были делать, однако альды душат нас налогами и поборами, постоянно наказывают за «богохульство» и стараются держаться от нас подальше. С самого начала они живут в Ансуле, как солдаты в гарнизоне. Они никого не посылают на поселение. Они не взяли с собой из родных мест ни одной женщины. Собственно, жить здесь они, по-моему, вовсе и не хотят. Мало того, они ненавидят и нашу страну, и наш город, и наше море. Для них и сама земля — это всего лишь место ссылки, изгнания, и вот это-то как раз хуже всего.

Лорд-Хранитель умолк, и в наступившей тишине Шетар, подняв лежавшую на лапах голову, вдруг сладко, с подвывом, зевнула во всю пасть, сопроводив зевок глубоким горловым рычанием.

— Ты совершенно права, Шетар, — сказала Грай, поворачиваясь к ней. И они с Каспро тут же встали и стали благодарить Лорда-Хранителя за гостеприимство и желать всем спокойной ночи. Меня они тоже поблагодарили.

Я протянула Грай масляный светильник с колпачком из слюды, чтобы им с Орреком удобнее было в темноте подниматься к себе наверх. Я видела, что они, выходя с веранды, коснулись краешка ниши с фигуркой нашего домашнего бога и рядышком пошли дальше по коридору, и его рука лежала у нее на плече, а свет от лампы бежал с ними рядом по голой каменной стене.

Обернувшись, я посмотрела на Лорда-Хранителя и поняла, что он так и стоял все это время, неотрывно глядя на пламя свечи. Лицо его казалось страшно усталым, и я вдруг подумала: до чего же он одинок! Его друзья и знакомые приходили и снова уходили, а он обречен был всегда оставаться здесь. Я раньше считала, что это он сам предпочел затворничество и одиночество, что стремление к уединению свойственно его натуре, и мне оно казалось совершенно естественным. Но потом я поняла: у него просто не было выбора.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Ну, и кого же ты привела в Галваманд, Мемер? Меня испугал его тон. И я не сразу сумела ответить:

— Я думаю, друзей.

— О да! Могущественных друзей.

— Лорд-Хранитель… — Да?

— А эта история о Пасти Ночи и Обаттхе… Скажи, неужели они, эти жрецы в красных шапках и солдаты, явились сюда, в наш дом, в Галваманд, и забрали тебя в тюрьму, потому что думали…

Он далеко не сразу ответил мне и долго сидел в какой-то странной, напряженной позе, сгорбившись и словно страдая от невыносимой боли.

— Да, поэтому, — промолвил он наконец.

Я и сама толком не понимала, что, собственно, хотела у него узнать, зато он меня отлично понял. И в глазах его вспыхнул яростный огонь.

— То, что они ищут, и так принадлежит им. Они носят все это в своем сердце, а у нас в сердце ничего такого нет. И дом наш не таит никакого зла. Они сами принесли с собой свою тьму. Но они никогда не поймут и не узнают, что таится в сердце Галваманда. Да они и не станут искать. И никогда не увидят… Та дверь никогда не откроется для них! Тебе нечего бояться, Мемер. Ты не сможешь выдать эту тайну даже случайно. Я пробовал. Я пытался это сделать. И даже не один раз. Но боги моего дома и тени моих мертвых заранее простили меня. Я знаю, они бы никогда не позволили мне стать предателем. И руки их, тех, кто дарит нам сны и мечты, зажали мне рот.