Соль. Судьба первородной - Марина Александрова Страница 17

Рэйнхард криво улыбнулся и посмотрел на меня таким взглядом, будто я только что дала ему дозу наркотика, а не блокировала часть нервной системы.

— Для меня это уже много.

— Ложись и спи, дальше я буду работать без тебя, — буркнула я, подходя к письменному столу и открывая первый попавшийся ящик, чтобы выудить оттуда чистый лист бумаги, а из кармана своей куртки достала видавший виды грифель.

Тем временем пациент не спешил отходить ко сну, а внимательно следил за тем, что я делаю.

— Как вы поняли, что я подозреваю кого-то из семьи? — спросил он.

— Я ясновидящий, — буркнула я.

Но поскольку реакции не последовало, то было очевидно, что он умнее своего младшего братца, как и то, что надо было вырубить его сразу, а уж до кровати бы доволокла…

— Хорошо, — кивнула я, обернувшись к нему лицом, — во-первых, с чего бы еще Ариен делить завтрак со старым дедом, который в силу прогрессирующего маразма не помнит не только то, какой вилкой есть салат, но и то, что и кому можно говорить?

— Удобный предлог, — хмыкнул Рэйн, и впервые на его лице появилась настоящая, живая улыбка.

— Безусловно, — серьезно кивнула я. — Во-вторых, ты не родной сын Сифилиции и… не помню, как зовут второго…

— Как я понимаю, первую тоже, — усмехнулся он.

— Это не важно, всех как-нибудь да зовут, я запоминаю только тех, до кого мне есть дело, — отмахнулась я.

— Вы правы, я потерял родителей, когда мне было пять, — строго кивнул Рэйнхард. — Димитрий — мой родной дядя, а Филиция — женщина, на которой он женился, когда я уже встал на крыло. Правда, несмотря на то что я был уже взрослым, она все же пыталась заменить мне мать.

— И, как я понимаю, на тот момент у «мамы-заменителя» не было родных детей, не так ли? Как ни крути, но пока ты жив, ни Димитрий, ни твой двоюродный неубиваемый брат не могут претендовать на главенство в семье. Старший сын — ты.

— Все верно.

— Одного не могу понять: если твои мозги все еще на месте, почему эта ядовитая пятерка родственников все еще заседает с тобой за одним столом, а не украшает своими головами городские ворота?

— Соль, вы же должны понимать значение слова «порядок». Не Ариен создана для меня, а я для нее рожден. Я уже отравлен, противоядия нет, и вы предлагаете, чтобы я вырезал свой род, чтобы мне было не так обидно? Во-вторых, я не уверен до конца, что это произошло именно дома…

— О нет, — улыбнулась я, — ты не просто уверен, ты это знаешь, иначе этого разговора бы не было. Иначе не посадил меня за один стол вместе с собой и не ел только то, что ел бы я, но вот только одного ты не учел: тебя отравили не едой, в этом я уже уверен. Слишком рискованно делать нечто подобное за общим столом в доме, где работают лишь те, кто принес магическую клятву на верность старшему Ариен. И еще кое-что, — тяжело вздохнула я, — на меня ориентироваться в этом вопросе не стоит, у меня от ядов только понос.

— Информативно, — кивнул он.

— Решил, что тебе следует знать, чтобы потом без претензий. Что, думаешь, не дадут тебе своей смертью умереть? Или… не думаешь ли, что твой брат попросил меня довершить то, что следует? Не боишься? — прищурившись, поинтересовалась я.

— Эрдана я не подозреваю, — качнул он головой.

— Что так? Вечная братская любовь и никакого предательства?

— Нет, — покачал он головой, — он не слишком амбициозен и недостаточно умен для подобного.

— Это ты зря, просто не знаешь, сколько людей умирало по воле дураков, — хмыкнула я, решив, что на сегодня откровенных бесед достаточно. — Я перееду в смежную комнату, — констатировала я.

— Простите? — изогнув бровь, посмотрел он на меня.

— Мой ассистент займет место на этом этаже тоже, можешь его пока не выпускать и охранять, мне без разницы.

Не дождавшись ответа, я вновь посмотрела на Рэйна.

— Нет, а ты что думал? Представил меня как своего личного первородного, а когда твое здоровье пойдет на поправку — кто-то из них решит разделаться и со мной. Оно мне надо? Меня, в отличие от тебя, для Ариен не рожали, и я не собираюсь, не слезая с горшка, завершать то, ради чего меня сюда приволокли. И это, смею заметить, в лучшем случае! Так что я поживу у тебя, мне тут нравится.

— Спасибо.

— Ладно, теперь я пишу то, что мне нужно уже сегодня. Тот розовощекий хлыщ, что привел меня сюда, идет за покупками, ты — спать, я — работать. Начали, — кивнула я и, больше не отвлекаясь на мужчину, принялась записывать то, что мне было необходимо для его лечения.

— Я бы хотел быть в сознании, пока вы будете мной заниматься, — начал было он.

— А я бы хотел отправить тебя в кому, пока я буду тобой заниматься, но я же сдерживаюсь, — дребезжащим голосом поделилась я.

— Вы всегда такой? — казалось, вместо того чтобы проникнуться, Рэйнхард едва сдерживает смех.

— Я не понимаю, о чем ты? — пожала я плечами.

— Ну да, — все же хохотнул он. — Простите, — ни с того ни сего извинился он. — Сам не пойму почему, но не могу перестать улыбаться. Должно быть, потому, что впервые за последние несколько лет я могу просто говорить с кем-то, не думая о том, как бы не показать…

— …Свою боль, — закончила я за него. Это было знакомо. — Брось и не дури, я коснулся тебя даром, теперь ты мой подопечный до полного выздоровления, и все, что я буду делать с тобой, — лишь то, что необходимо делать для полного выздоровления. Сколько ты не спал, Рэйнхард? Лучше подумай над этим, потому как я дарю тебе сон лишь на сегодня. Мне нужно, чтобы ты отдохнул. Завтра боль вернется.

— Что ж, — улыбка слетела с его губ, а лицо стало вновь похоже на идеальный оттиск скульптуры из белоснежного мрамора. — Я не забуду этот дар.

И я не знаю, что произошло со мной в этот момент, но я поверила ему! Я — поверила — аланиту! Неожиданно для самой себя я увидела в нем нечто… хорошее?

— Я схожу с ума, — пробормотала я на языке своей родины.

— Что?

— Говорю, что было бы неплохо, если бы ты завтра дал мне аванс, надо одежду купить себе и ассистенту, — поспешно ответила я.

— Если я проснусь завтра, то так и будет, — коротко кивнул он.

— Я хоть и стар, но не такой придурок, чтобы убить главу тайной службы в его же спальне. Расслабься уже и оставь меня…

— Интересно, как у вас хватает смелости командовать главой тайной службы?

— Я говорю то, что мне надо для достижения цели, а не командую, — поправила его я. — Если не согласен, то останавливаемся и я схожу с «корабля», как и договаривались. Во мне нет тех самых душевных сил, которые требуются, чтобы уговаривать и умолять поступать так, как следует для твоего же здоровья. Ты либо делаешь то, что необходимо, либо нет, и на этом мы расходимся.