Голоса дрейфующих льдов - Ирина Молчанова Страница 17

Мальчик направился к дверям, проворчав:

— Зря ты так! Да, она не ангел, но, кажется, ты собиралсяэто пережить.

— Собирался, — хмыкнул Вильям.

Йоро не успел донести кулак до двери — та распахнулась, ивошла Катя.

Мальчик наклонил голову набок и с улыбкой сказал:

— Хорошая.

Девушка погладила его по голове.

— Ты тоже.

Вильям промолчал и отвел глаза. Но для себя успел отметить,как черная ткань платья прилегает к груди, талии, бедрам, волосы огненнымизмейками укрывают хрупкие плечи, а ноги стройны и белы. С последней их встречизимой она похорошела, стала еще женственнее. И вновь хотелось ее защищать,оберегать, заставлять улыбаться и смеяться. Но лицо ее светилось от счастьялишь при упоминании одного имени, и это имя было не его.

Молодой человек ощутил прикосновение к своему плечу и, неглядя на девушку, сказал:

— Нам нужно в зал для собраний на втором этаже.

— Ты сердишься на меня? — спросила Катя.

Все-таки он не выдержал и посмотрел ей в глаза.

И слова, крутившиеся в голове, превратились совсем в другие:не передумала ли она? Не даст ли ему еще один шанс? Не остынет ли к Лайонелу завремя его отсутствия?

— Ты... — начал он, но она перебила:

— Я должна быть сильной!

Магия серых дождливых глаз утекла, как вода сквозь пальцы, ион ощутил злость.

— Но сила не в том, чтобы унижать слабых!

Катя прищурилась.

— Что есть сила — решают сильные.

Вильям криво усмехнулся.

— Лайонел хорошо над тобой поработал. — Он видел, что заделее, но извиняться не собирался. — Нам пора!

А заметив, как Йоро взял девушку за руку и легко сжалладонь, Вильям подумал: «Подхалим».

Мальчик взглянул на него через плечо и напомнил:

— Лайонел просил нас во всем ей помогать, а не нотациичитать!

Вильям понял, что высказался вслух, но отступать было ужепоздно, поэтому он произнес:

— Значит, Лайонел выбрал неподходящего помощника. Ведь услабых и сильных понятия разнятся. И если в твоем представлении помощьзаключается в потакании всем прихотям, то в моем понимании помощь заключается вдругом.

— И в чем же? — утомленно вздохнула Катя.

— В сохранении человечности. И если человечность для тебятеперь равняется слабости, мне жаль!

Он ее разозлил и видел это. Она резко откинула волосы заспину и отчеканила:

— Все не так! Ты не понимаешь, потому что для тебя двериоткрыты! Ты ничего не добивался сам, всюду тебе выстелил дорогу Лайонел! Тыможешь жить как тебе вздумается, можешь играть в хорошего мальчика и в когоугодно, а все сильные вампиры закроют на это глаза. Потому что Лайонел сказалим закрыть их! Как же хорошо тебе, Вильям, быть человечным, у тебя для этоговсе условия! А мне придется играть по правилам, которые придумали сильные,потому что других правил в обществе, где мне жить, не предусмотрено.

Это была пощечина. Вильям опустил голову и пробормотал:

— Мы опоздаем.

Больше спорить не хотелось, не хватало карт, чтобы крыть.

Все трое молча двинулись по беломраморному коридору.

Вильям плелся позади и, глядя на прямую спину в облакепышных рыжих волос, думал о том, как поступил бы брат, выложи Катя ему подобнуютираду.

Мог бы и ударить. Мог в два слова заставить ее чувствоватьсебя ничтожной букашкой. А мог зацеловать, даже не трудясь выслушать. Лайонелмог все.

Молодой человек остановился возле высоких двойных дверей ираспахнул их. Головы находящихся в зале вампиров синхронно повернулись. Вогромном помещении идеально круглой формы находилось около ста вампиров, остальные,видимо, решили остаться в своих комнатах до ночного бала. За трибуной уже стоялВенедикт с косматыми седыми волосами, одетый в белый халат поверх черногокостюма. Ученый придерживался за трибуну и смотрел в лежащие перед ним бумаги.

Рядом с Катей тут же появился хозяин дворца и предложилпройти в первый ряд, где оставил три места. Павел усадил девушку по левую руку— по правую уже сидела Анжелика, облаченная в нежно-розовое свободное шелковоеплатье. Она наградила соперницу взглядом, полным ненависти. Но Катя мастерскисделала вид, как будто отношение первой красавицы волнует ее меньше всего. ИВильям ощутил некую гордость за эту девочку, которую встретил меньше чемполгода назад в одном темном парке и в которую по-глупому влюбился. Она былатакой смешной, трогательной и беззащитной, точно новорожденный котенок наладони. А сейчас держалась с достоинством истинной королевы. Кажется, этобольше всего и выводило Анжелику, не привыкшую делить с кем-то свою корону.

— Продолжайте, пожалуйста, Венедикт, — улыбнулся в усы ПавелХолодный и, склонив голову к Кате, поинтересовался: — Вам удобно?

— Вполне, — обронила девушка, устремляя все внимание навыступающего.

Венедикт взволнованно собрал бумаги, приподнял их, затемвновь положил.

— Я остановился на...

Вильям поймал на себе его взгляд и одобрительно кивнул.

— Я мог бы повторить для тех, кто пропустил начало,кашлянув, - предложил ученый.

— Только не это, — простонали в один голос сестрыКондратьевы. Когда на них все посмотрели, обе сдавленно захихикали.

А Павел поднялся с места, отвесил Кате шуточный поклон исказал:

— Если вкратце, нам предлагают стать вегетарианцами, — вголосе его сквозило презрение и насмешка, которую он даже не пытался скрыть. —А все потому, что уважаемый Венедикт Романович вычитал в одной человеческойкнижке заповедь «Не убий» и необычайно проникся.

Вильям вздрогнул, услышав мягкий, но в то же время властныйголос Кати:

— Павел, может, вы подниметесь на трибуну? У вас хорошополучается! Или все-таки дадите слово тому, у кого столь невежливо его забрали!

Холодный сел на место, а Вильям ощутил как в груди вдругстало необычайно тесно. Он не мог не узнать знакомые интонации в ее голосе иэто сходство с Лайонелом неожиданно сильно взволновало. Молодой человек сам непонял, откуда возникло чувство дежа-вю, но одно понял точно, заметил сходствоне только он. На лицах некоторых вампиров было написано изумление, особенноудивленной выглядела Анжелика.

Венедикт прокашлялся и заговорил:

— Когда-то и мы были людьми. Помнит ли кто-нибудь из вас обэтом?

Ответом ему была тишина.

— Вы думаете, если замените настоящую кровь клонированной, потеряетенечто важное? Но что? Себя? Свою ненависть к Богу за то, кем вы стали? Сколькоможно мстить живым, истекая слюной зависти? Полагаете, вы можете убивать лишьна тех основаниях, что вас не накажут?