Баллада о королеве драконов - Сильвия Лайм Страница 17

Квадратная камера три на три метра, кое-где разбросаны шматки вонючей соломы, смешанной с человеческими испражнениями. Отхожее место оказалось в дальнем правом углу. Условно «дальнем». Поскольку все здесь было слишком близко. Туалет оказался ничем не огорожен и даже не утоплен в пол. Отчего грязь разносилась повсюду, смешиваясь и впитываясь в солому, которая, очевидно, когда-то служила постелью.

Потолок располагался невероятно высоко. Вот почему здесь было так холодно. До него было метров десять, не меньше. И на самом верху зияло крохотное оконце, которое и дарило немного света.

Я поежилась, отползая в самый чистый угол, ногами отпинывая грязную солому. Тошнота подступала к горлу, но я держала себя в руках. Это все не так страшно. Я уверяла себя, что смогу это вытерпеть.

Без соломы было обжигающе холодно. Камень пола ничем не прогревался, и тепло моего тела вряд ли изменит ситуацию. Поэтому я сидела на корточках.

Первые несколько часов прошли в немом стремлении вытерпеть все. Но очень скоро холод и затекшие ноги начали подсказывать, что это не так просто.

Прошел обед, наступил вечер. Я поняла это, потому что из единственного окошка света поступало все меньше. И тоскливый полумрак начал превращаться в настоящую черноту. Я испугалась.

Весь день ко мне никто не приходил, и мне ужасно хотелось пить. Иногда я вставала на ноги и мерила каменную клетку осторожными шагами, стараясь ни на что не наступить. Даже холод не мучил меня так, как эта грязь.

Пришла ночь. Еще несколько часов я терпела, но постепенно все сильнее начинало клонить в сон. Вернувшись в свой угол, я села на пол, рискуя отморозить все на свете, и согнула ноги в коленях. Руки легли на них, а поверх – голова. Поза не отличалась удобством, но из-за холода я быстро задремала.

Чтобы проснуться от сильной боли. Открыла глаза, завизжав и подскочив на ноги, как раненая лань. Собственно, почти так оно и было. Нога пульсировала и ныла. Опустив руку вниз, я поняла, что там рана. Под пальцами была теплая липкая кровь.

– Что за ерунда?.. – прошептала я, чувствуя, как от страха холодеет спина, а ладони становятся влажными.

Но понять что-либо было совершенно невозможно. Я вернулась в свой угол и снова села на корточки, намереваясь больше никогда не спать. Я не шевелилась, и через несколько десятков минут моей ноги коснулось что-то мягкое. Я взвизгнула, дернув конечностью и ударив что-то невидимое и легкое. Раздался писк.

– Крысы, – прошептала я вслух, только чтобы придать себе уверенности. – Всего лишь…

Но это не были «всего лишь» крысы. Это были голодные, злые и бесстрашные создания. Я поняла это очень скоро, когда животные начали подходить ко мне все чаще, проверяя, сплю я или нет. Одна даже прыгнула мне на грудь. Совсем недалеко от лица.

И пару раз я кричала. Действительно кричала. Но меня никто не слышал.

Холод начал сводить с ума. Так же, как и страх уснуть. Понимание, что крысы меня просто сожрут, отрезвляло. Неужели кто-то провел здесь неделю? Неужели придется и мне?

А потом я начала думать. Лихорадочно прокручивала в голове последние слова доктора, не понимая, зачем я это делаю. Пока не вспомнила фразу: «Настойка сделает тебя вялой и апатичной, чтобы подавить сопротивление…»

«…чтобы подавить сопротивление…»

Сопротивление печати! Значит, я могу сопротивляться наложенному заклинанию. Хотя бы в теории.

Эта мысль придала мне сил. А когда наступило утро и сквозь окошко стал проникать тусклый свет, окрашивая каменный мешок в черно-серые тона, крысы разбежались по щелям в полу. Я все еще слышала, как скребутся их крохотные лапки, и чувствовала присутствие поблизости голодных зубастых ртов. Но их самих видно не было.

Закрыла глаза. Не для того, чтобы спать. Я пыталась почувствовать собственный ключ тиаре. Источник человеческой магии. Где-то там, внутри меня, его блокирует проклятая печать.

Конечно, страх, холод, голод, жажда и желание наконец поспать очень мешали процессу. И почему я не думала об этом раньше, когда сил было еще не так мало?

Вдруг мою задумчивость прервал скрип отодвигаемой дверной заслонки. Сквозь небольшую щель у пола протиснулась жестяная миска.

– Вода, – услышала я незнакомый голос. И уже собиралась взять долгожданное питье, как со всех сторон к тарелке бросились крысы. Они окунули туда свои морды, оставив снаружи только длинные лысые хвосты.

Надо ли говорить, что к воде я не притронулась?

Печать. Через пару часов напряженного бездействия у меня получилось. Словно я вдруг стала видеть закрытыми глазами. Причем там, в этом странном, будто ином мире, повсюду сверкали золотые искры и сполохи. А посреди них мерцало красное пятно с клубящимся вокруг алым туманом. Мой ключ. Какой же он был большой! И словно незримые тонкие нити протягивались во все стороны, одновременно наполняя и опустошая его.

– Удивительно, – выдохнула я, распугав зазевавшихся крыс.

Но там же, прямо на бордовом пульсирующем источнике, как клеймо, стояла печать медика. Все такая же яркая и витиеватая.

Я попробовала выплеснуть немного силы, как делала это в детстве, чтобы согреться. Обычно у меня уходила на это вся доступная мне тиаре. Правда, тогда я не знала, что это называется именно так.

Сейчас ничего не вышло. Печать на ключе накалилась, отдавая болью в сердце, обжигая его, алый источник магии дернулся, и все вернулось на свои места. Как и предполагалось.

А я продолжала повторять попытки. Мой замысел был прост: я хотела понять, как именно работает печать.

За этим занятием прошло еще полдня. Руки и ноги от холода потеряли чувствительность. Меня начал мучить сухой кашель. Но он отпугивал крыс, так что я была даже рада. Очень хотелось пить. Теперь я вспоминала утреннюю миску с водой и думала: «Почему я не отогнала крыс?» От полного отчаяния меня отделяла лишь четкая цель: я должна сломать печать. Я не должна сдаваться. Никогда.

Ближе к вечеру меня неожиданно сморил сон. Пробуждение было пугающе неожиданным и жестким. Я завалилась на бок, ударившись головой. Тряслись руки и ноги, зубы стучали. Но я снова была рада. Крысы не успели мной отужинать.

Печать. Я пыталась снова и снова. Изредка проваливаясь в забытье, а потом с криком просыпаясь от болезненного укуса. Так прошла вторая ночь.

А утром, заходясь в грудном кашле, я нашла то, что искала. Брешь в руне печати. Некоторые из завитков заклинания, связанных медиком, были не такими толстыми, как остальные. Они не наливались силой, когда я задействовала ключ. Они дрожали.

Я выбрала один из самых тонких участков печати и направила всю тиаре на него. Горячая боль вновь разлилась в груди. Что ж, так хотя бы теплее. Завитки дрогнули, оставив остальную печать нетронутой. Еще раз, другой, третий – и от завитка откололся крохотный кусочек.

Я вскрикнула от радости, почувствовав, как тонкая струйка тиаре добралась до пальцев. Я выплеснула ее наружу, снова пытаясь согреться.