Одиночный выстрел - Алекс Орлов Страница 17

Но уже за поворотом, на следующем марше все поменялось. Ступени здесь прикрывал мягкий ковер, ниши были завешаны гобеленами, а на стенах, по новой моде, висели яркие пейзажи с видами местных холмов, гор и водопадов. Молчун заметил, что основная часть пейзажей была выполнена на шелку в незнакомой ему технике.

В коридоре второго этажа, выбеленном особенно тщательно и освещенном лампами с чистыми стеклянными колпаками, из библиотеки навстречу Тревису и Молчуну неожиданно вышла девушка.

Заметив ее, Тревис встал к стене, и Молчун последовал его примеру.

– Здравствуй, Тревис, – на ходу бросила Амалия.

– Здравия желаю, ваша светлость!

– Стоп, – сказал себе Амалия и остановилась напротив новичка. – Кто он, Тревис, где я могла его видеть?

Главный телохранитель растерялся, мысленно перебирая возможные места, где дочь прелата могла видеть Молчуна.

– Э-э… Представься ее светлости… – буркнул он, не придумав ничего лучше.

Новичок на мгновение замешкался, затем сдернул шляпу и поприветствовал Амалию, поведя шляпой по полу и сделав ногами несколько замысловатых движений, как будто танцуя.

Амалия и Тревис переглянулись.

– У меня нет имени, ваша светлость, все зовут меня Молчуном. Я невольник его светлости прелата Гудрофа, – сообщил новичок, прижимая шляпу к груди и глядя в пол, как и подобает невольнику.

– Не может быть! – воскликнула Амалия. – Ты тот самый вонючка?

– Видимо, да, ваша светлость, – скромно подтвердил Молчун, и Амалии вдруг стало неловко, что она сморозила такую глупость.

– Ой, извини меня, я не это имела в виду… – сказала интресса, но тут же поняла, что просит прощения у раба. – Да что ты себе позволяешь?! – закричала она, понимая, что теперь выглядит еще более глупо. – Пошли вон, оба!

Тревис дернул Молчуна за рукав, и они поспешили к кабинету прелата, а Амалия сорвалась на бег и, скрывшись в своих покоях, смогла наконец перевести дух.

Затем подошла к зеркалу и придирчиво себя осмотрела.

– Платье какое-то дурацкое… слишком много складок… – пробурчала она. – А осанка? Я что, всегда так горблюсь?! А волосы? Так укладывают волосы только престарелые маменьки! Амалия, в таком виде ты выглядишь на все сорок лет!

Пока интресса высказывала своему отражению все, что она о нем думала, Тревис и Молчун шагали по коридору.

– Что-то непонятное происходит с интрессой, – покачал головой главный телохранитель. – Ты с ней знаком, что ли?

– Как можно, я простой раб, – возразил Молчун, и Тревис с ним согласился, однако объяснения такому поведению молодой госпожи он найти не смог. Она часто кричала на слуг, всегда чувствуя себя правой, как и положено дочери прелата, но славилась также отходчивостью и щедростью к обиженным.

При виде Тревиса стоявшие у дверей гвардейцы вытянулись. Он не являлся их прямым начальником, но как главный телохранитель прелата имел в замке немалый вес.

Распахнув широкие двери, Тревис первым вошел в просторную писарскую, где за резными бюро корпели полдюжины писарей.

Секретарь прелата Кубилон строго взглянул на вошедших из-под кустистых бровей, расправил докторскую мантию и спросил:

– Вы по какому делу?

– Не знаю. Приказано прибыть и точка, – сказал Тревис, тем самым избавляя себя от объяснений с этим крючкотвором. Сняв шлем, он пригладил волосы и, коротко постучав, приоткрыл дверь.

– Уже готовы? Заходи! – сказал прелат, вставая из-за массивного стола с резными ножками.

Тревис и Молчун вошли в кабинет, дверь закрылась.

– Что там за крики были, опять Амалия кого-то распекала? Писари так перепугались, что клякс понаставили.

– Это, ваша светлость, ихняя светлость вот его увидели. – Тревис осторожно кивнул на Молчуна, опасаясь, что тому теперь не поздоровится.

– Ах, вон оно что? – Прелат усмехнулся. – Ну, это старая песня, просто она его до сих пор зарезать хочет, но это пустое, девчоночий каприз. Итак, как же тебя приодели-постригли-побрили?

Прелат обошел вокруг Молчуна и остался доволен увиденным.

– Очень неплохо, мундир подобран в самый раз, солдат получился исправный, по крайней мере с виду. Ты, конечно, не помнишь, был ли ты солдатом прежде, Молчун?

– Точно сказать не могу, ваша светлость, но военное дело мне знакомо, – ответил Молчун.

– Ну ничего, со временем подтянешься… Завтра мы отплываем проведать новополученные земли, тебя я беру с собой. Про морское дело чего-нибудь знаешь?

– Про паруса знаю, ваша светлость, должно, и про остальное понятие имею.

– Согласен, по-другому и быть не может. Итак, Тревис, поди укажи ему угол в своей казарме, пусть пока располагается. Да, ему еще имя придумать нужно…

Прелат заглянул невольнику в глаза, надеясь заметить волнение, но Молчун был спокоен.

– Когда вспомнит собственное, будет носить его, а пока дадим ему другое, достойное. Что порекомендуешь?

– Помните Вильяма-Козопаса, ваша светлость?

– Как же не помнить? Наш герой, в неравном бою зарубил пятерых кавалеристов Илкнера, но пал от стрелы.

– Так давайте назовем его Козопасом!

– Нет, Тревис, так нельзя. Ну зачем нам Молчуна на Козопаса менять? Вот ты – Тревис.

– Нет, я Тревис-Башмак, ваша светлость. Это мои люди меня так за глаза кличут, но я не сержусь.

– Был у моего дядюшки, прелата Макнила Форпста, верный оруженосец, и звали его Григ…

Прелат подошел к большому окну и посмотрел вниз, на сновавших по подворью людей.

– Я был ребенком, когда его не стало, они вместе погибли на Гантской войне, попав в окружение, их нашли в какой-то яме.

Прелат вздохнул.

– Итак, мой новый гвардеец, ты теперь будешь Григ. Или, если угодно, Григ-Молчун. Ну, как тебе?

– Мне нравится, ваша светлость.

– Ну, тогда до завтрашнего утра. Мы отплывем с первыми лучами солнца, поэтому разбудят тебя до света.

– Я готов, ваша светлость.