Тайные архивы Голубой крови - Мелисса де ла Круз Страница 17

История Дилана

Все началось со света. Однажды в холодном феврале Ханнапроснулась в три часа ночи и заметила, что один из старых светильников на стеневключен и его окружает тусклый, едва различимый ореол света. Сперва он мигнул,потом угас, затем внезапно вспыхнул снова. Сперва девушка списала это нанеисправную проводку либо на собственную небрежность — может, она не выключиласвет, перед тем как идти в постель. Но потом это произошло снова, на следующийвечер, и два дня спустя — тоже, и Ханна принялась присматриваться.
В четвертый раз она уже проснулась, когда это произошло. Ханна пошарила потумбочке в поисках очков, надела их, потом уставилась на светящуюся лампочку инахмурилась. Она точно помнила, что выключала свет, прежде чем ложиться. Наглазах у девушки лампочка медленно погасла, и комната снова погрузилась втемноту. Вскоре Ханна уснула.
Другая девушка на ее месте испугалась бы, но Ханна уже третью зиму жила наостровке Шелтер-Айленд и привыкла к «шуму в доме» и сопутствующим странностям.Летом задняя, затянутая сеткой дверь никогда не оставалась закрытой. Онапостоянно хлопала, либо от ветра, либо когда кто-нибудь входил в дом иливыходил из него — бой-френд ее матери, соседи, приятели Ханны, у которыхродители проводили лето на острове. На Шелтер-Айленде никто никогда дверей незапирал. Преступности здесь не было (если не считать преступлением кражувелосипеда. А если ваш велосипед пропадал, это, скорее всего, означало, чтокто-нибудь его позаимствовал, чтобы съездить на местный рынок, и что выназавтра найдете его у своих дверей), а последнее убийство произошло где-то вначале восемнадцатого века.

Ханне было пятнадцать лет, и ее мать, Кейт, работалабарменшей в «Приятном местечке», ресторане с баром, где подавали исключительнонатуральную пищу. Заведение это работало всего три месяца в году, во времякурортного сезона, когда остров был «засорен», как выражалась ее мать,приезжающими в отпуск горожанами. «Летняя публика» (еще одно выражение еематери) и их деньги позволяли существовать тем, кто, как Ханна с матерью,проживал на острове круглый год. В мертвый сезон, зимой, когда на островеоставалось мало народу, это похоже было на жизнь в городе призраков.

Но Ханне нравилась зима, нравилось смотреть на паром, ходящийчерез холодную реку, наблюдать, как снег тихо укрывает все волшебным одеялом.Она бродила в одиночестве по продуваемому ветром берегу, где на много мильслышалось лишь шарканье ее ботинок по мокрому песку. Люди всегда норовили назиму покинуть остров. С них довольно было жестоких буранов, бушевавших всю ночьнапролет, и ветра, воющего за окном, словно обезумевшая баньши. Они жаловалисьна одиночество, на то, что отрезаны от мира. Некоторые не любили тишину, а вотХанна ею наслаждалась. Лишь в тишине она могла слышать собственные мысли.
Ханна с матерью сами начинали как «летняя публика». Когда-то давным-давно,когда ее родители еще были вместе, их семья проводила отпуск в одном из большихособняков в колониальном стиле, стоящих на берегу, неподалеку от яхтеннойпристани у отеля «Сансет-Бич». Но после развода родителей все изменилось. Ханнапоняла, что после разрыва их жизнь и сами они как будто уменьшились. С тех поркак ее отец сбежал с женщиной, торговавшей произведениями искусства, они сматерью стали предметом жалости.
Правда, Ханну не особенно волновало чужое мнение. Она любила дом, в котором онижили, уютный, хоть и обветшалый, с полукруглой террасой и шестью спальнями,размещенными по углам: одна в мансарде, три на первом этаже и две — вполуподвальном. В обшитой деревом гостиной висели старинные гравюры с видамиострова и окружающего моря. Дом принадлежал какой-то семье, которая никогда имне пользовалась, и смотритель был не против сдавать его матери-одиночке.
Сперва Ханна с матерью болтались в этом большущем доме, словно два шарика настоле для пин-бола. Но с прошествием времени они привыкли, и дом сделалсятеплым и уютным. Ханне никогда не было здесь одиноко или страшно. Она всегдачувствовала себя в безопасности.