Спасти империю! - Алексей Фомин Страница 17

– Понятное дело. – Не обращая никакого внимания на свою подругу, Нина Федоровна подытожила эту часть разговора. – Он – министр обороны, она кормит и обстирывает армию. Семейный подряд. – Шутки шутками, но не такого результата она ожидала. Этот Тузов был человеком, а она ожидала увидеть рыбасоида. Да, от него тоже изрядно пованивало рыбасоидным духом. Но ведь он министр, и это все объясняет. Редко кто в наших верхах обходится без тесных контактов с рыбасоидами. И все же он человек, а Нина Федоровна чувствовала, что рядом с этой женщиной есть рыбасоид. И немалого калибра. Но увидеть его не смогла. – Но он не один, Шурик. У нее есть еще кто-то. Сейчас я постараюсь рассмотреть его повнимательнее.

Галина уже не протестовала против такого неправильного чувства своего внука, она лишь молча глядела, как он сидит, понурив голову. Нина же Федоровна, поменяв свечи и надышавшись гармалы, вновь попробовала войти в транс. Конечно, это было совсем не то же самое, что путешествие с помощью Лобова по своему бесконечному коридору с множеством дверей. В этом случае она всегда знала, за какой дверью находится ее клиент. Она входила внутрь и могла наблюдать со стороны, а могла и проникнуть клиенту в голову. Проникнув же в мозг, могла считать хранящуюся в памяти информацию, а могла и заставить клиента выполнять ее команды. Теперь же она лишь установила дистанционный ментальный контакт с этой женщиной и могла только пассивно наблюдать за тем, какие картинки ей «покажут». Она, правда, попыталась сделать некий волевой посыл в сторону своего контрагента, но этого, судя по результату, оказалось недостаточно.

Во второй попытке Нина Федоровна решила поменять тактику. Она не стала пассивно наблюдать за калейдоскопом картинок, идущим ей от контрагента, а потребовала: «Покажи мне своего мужчину! – и сразу же стала получать картинки с Тузовым. – Нет, не его. Другого покажи!» В ответ она увидела неясные, туманные очертания мужской фигуры. Нина Федоровна ждала, и изображение делалось все резче, контрастнее, и ей уже казалось, что этого человека она где-то видела. Но вот он дернулся, как от удара, повернулся к ней анфас, и Нина Федоровна сразу же узнала его. «Ведь это же сам Рыбас!» – мысленно воскликнула она, и тут же картинка исчезла, мгновенно свернувшись в яркую точку. А через секунду погасла и точка. Нина Федоровна погрузилась в кромешный мрак и тут же почувствовала удар, сотрясший все ее немолодое тело.

Сначала Шурик не понял, что происходит с их гостьей. Она вдруг сгорбилась, вся как-то съежилась, руки ее безвольно съехали со стола и плетями повисли вдоль тела, а потом она начала заваливаться вбок.

– Шурик! Держи ее! – крикнула бабка и вскочила со своего места.

Но Шурик уже схватил Нину Федоровну за плечи. Она была вся мягкая, словно без костей, и вытекала из рук, как кисель. Шурик подхватил ее одной рукой под спину, а второй под коленки, и переложил на стоящий рядом диван. Бабка была уже тут как тут. Схватив гостью за запястье, она пыталась нащупать пульс.

– «Скорую», Шурик, скорее! – крикнула она.

Шурик схватился за коммуникатор.

– Алло, «скорая»?! Тут женщине плохо…

– Без сознания, скажи, – подсказывала ему бабка. – Инфаркт или инсульт.

Но Шурик недолго общался с оператором «скорой». Стоило ему дойти до адреса, как он услышал в ответ:

– Мы в Мытищи не выезжаем. Звоните в свою «скорую».

– Ба, они не ездят в Мытищи…

– Да не по своему, Шурик… Звони с домашнего! Там листок с номером… Под аппаратом лежит.

«Скорая» приехала через полчаса. За это время Нина Федоровна в себя так и не пришла.

– Инсульт, – провозгласил молодой доктор, осмотрев больную. – Похоже… Мы ее госпитализируем. Иваныч, сходи за носилками, – обратился он к немолодому фельдшеру.

Недовольно кряхтя, тот поднялся со стула и вышел из квартиры, доктор же попросил:

– Давайте ее полис и паспорт.

Галина Дмитриевна бросилась к сумке больной. И паспорт, и полис она обнаружила там без особого труда и подала их доктору. Тот раскрыл книжечку паспорта, полистал ее и недовольно бросил:

– Что же вы нас вызывали… Она не наша.

– Как не ваша, доктор? – удивилась хозяйка дома. – Что это значит?

– А то и значит, что она московская. В Москве прописана. Вот из Москвы «скорую» и вызывайте, чтобы они ее в московскую больницу везли.

– Доктор, но из Москвы «скорая» не едет в Мытищи! – с отчаянием воскликнула Галина Дмитриевна.

Тут в комнате появился фельдшер с носилками-тележкой и принялся раскладывать их.

– Погоди раскладывать, Иваныч, – остановил его доктор. – Она не наша. Мы ее забирать не будем.

Но тут не выдержал Шурик, до сих пор молчаливо взиравший на происходящее.

– Слушай, ты… – То, что его ровесник оказался таким бесчеловечным формалистом, взбесило его. Шурик был готов буквально разорвать доктора на части. Вряд ли после столь энергичного правдоискательства больная была бы госпитализирована, но положение спасла Галина Дмитриевна, успевшая за то мгновение, в течение которого и возник конфликт, куда-то сбегать и вернуться обратно.

– Вот… Возьмите, доктор, я умоляю вас. Если вы сейчас уедете, она умрет. – И она положила на стол перед доктором тысячу рублей.

– Не умрет, я ей укол сделал. Что это такое? Зачем вы?.. Не надо… – К деньгам он не прикоснулся, но и со стула не поднялся. – Да поймите вы, в конце концов!.. У нас ее просто не примут ни в одной больнице!

Галине Дмитриевне оставалось лишь повторить свою просьбу:

– Я вас умоляю, доктор…

Доктор же лишь переводил растерянный взгляд с больной на хозяйку. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут подал голос фельдшер, продолжавший все это время держать носилки полураскрытыми:

– Олег, забираем… Я знаю, где ее возьмут. – И тут же принялся разворачивать носилки.

Доктор взял тысячу и, поднявшись со стула, спрятал ее в карман штанов.

Но тут запротестовала Галина:

– Эй, эй, эй, погодите! Нам совершенно не нужно, чтобы вы ее сплавили куда ни попадя!

– Одевайся, мать, с нами поедешь. Увидишь все своими глазами. Не беспокойся, все будет в лучшем виде, – успокоил ее фельдшер.

Мужчины втроем подняли больную, переложили ее на носилки-каталку и покатили к грузовому лифту. Галине Дмитриевне оставалось лишь спешно одеться, запереть квартиру и последовать за ними.