Король-Провидец - Крис Банч Страница 17

Но мне было все равно. Полагаю, такое отношение можно причислить к моим недостаткам, однако я никогда не был высокого мнения о человеке лишь потому, что поворот Колеса сделал его отпрыском знатного семейства. Несмотря на все мои прежние титулы и мой аристократический брак, общение с такими людьми заставляет меня заметно нервничать, хотя с годами я научился скрывать свои чувства.

Гораздо уютнее мне в бараке, в походной палатке, на охоте или в таверне, в обществе простого люда. Дворцы и роскошные хоромы наводят на меня тоску.

Поэтому перспектива стать простым копейщиком или лучником не пугала меня и не вызывала стыда, хотя я полагал, что смогу показать себя с лучшей стороны и добиться перевода в кавалерию.

Но тут снова вмешалась моя удача.

Как я уже говорил, у моего отца не было связей в высших армейских эшелонах, но кое-то задолжал ему одну услугу. Это был отставной домициус Рошанар, полковой командир моего отца в битве при Тьеполо. Не знаю, что совершил мой отец в тот день — он никогда не рассказывал о своих воинских подвигах — но, очевидно, это не осталось забытым.

В один прекрасный день в наше поместье прибыл гонец. Он привез с собой официальный свиток, который, после того как были сломаны сургучные печати, оказался предложением места в Кавалерийском лицее, расположенном неподалеку от Никеи.

Этот лицей считался одной из наиболее элитных военных школ. Туда поступали лишь сыновья богатых вельмож и наследники старших офицеров, имеющих особенно хорошие связи наверху.

Никто из нас не имел понятия о том, как это могло случиться. Среди лиц, подавших прошение о поступлении в лицей, пять мест распределяются по жребию, но поскольку я не посылал писем в Никею, подобный выигрыш был невозможен.

Объяснение, конечно же, крылось в другом месте. Со следующей почтой пришло письмо от домициуса Рошанара. Он писал, что не только рекомендовал меня в лицей, поскольку не имеет собственных детей, но также выделил сумму, достаточную для моего содержания за все годы обучения. Я видел, как грозно ощетинились усы моего отца, но он продолжал читать вслух довольно невнятные объяснения Рошанара насчет слухов о якобы необыкновенно низких урожаях в Симабу и разорении многих землевладельцев. Письмо заканчивалось призывом рассматривать этот поступок не как благотворительность, но как способ пополнить достойными офицерами ряды армии, которой они отдали лучшие годы жизни.

Мне показалось, что отец готов взорваться и разразиться гневной тирадой насчет «подачек от бывшего начальства», но мать быстро увела его в другую комнату. Я не знал, что она ему сказала, но когда они вернулись, мое поступление в Кавалерийский лицей было делом решенным.

Учеба в лицее начиналась в Период Орошения, до наступления которого оставалось не так уж много времени. Мне предстояло длительное путешествие, ведь Никея расположена очень далеко от Симабу. Последние дни я провел с отцом, выясняя у него все подробности об армейских лицеях, которые он мог припомнить. Хотя он сам не учился в подобном лицее, а закончил офицерские курсы в нашей провинции, он слышал много историй от офицеров, которые считали, — и по-прежнему считают, сухо добавил он, — что лучшие годы их жизни были проведены именно там.

Когда пришло время, я выехал из дома на Лукане — жеребце, которого я выбрал сам. Он не был моим любимцем, зато ему лишь недавно исполнилось пять лет, и я надеялся, что он разделит со мной большую часть моей военной карьеры. Я взял сменного коня — Кролика, названного так за длинные уши, но, к счастью, не за трусливый нрав, а также пару мулов, нагруженных моими пожитками.

Доехав до поворота дороги, я обернулся, чтобы помахать на прощание и последний раз взглянуть на свой родной дом. Было жарко, но пелена, заволакивавшая мои глаза, исходила не от солнца. Мой отец... мать... сестры... все преданные слуги и деревенские друзья оставались там. Я запечатлел их в своей памяти словно художник, бросающий последний взгляд на модель, перед тем как взяться за кисть — как будто мне было не суждено увидеть их слова.

По правде говоря, почти так оно и случилось.

Я возвращался в Симабу лишь дважды, на похороны своих родителей. Иногда я находился на другом конце света, в другое время был невероятно занят, а потом визиты на родину стали невозможными из соображений безопасности моих близких. Впрочем, и это не вся правда. Не раз выпадала оказия, когда я мог отправиться домой, а не в какое-нибудь другое место.

Но я этого не делал, сам не зная почему.

Возможно, это было бы похоже на возвращение в мечту лишь для того, чтобы убедиться, какой эфемерной безделушкой она оказалась в действительности.