Драконий коготь - Артур Баневич Страница 17

— Для начала перестань ехидничать, — буркнула она. — Встречались мне такие, которые посмеивались над моим ростом. И у них тоже зуб на зуб не попадал. Из-за отсутствия таковых.

— Не шути. Вопреки распространенному мнению не каждый из нас — наглый хам. Поэтому у меня к тебе просьба, прекрасная дама. Окажи мне услугу и присядь на табурет, вместо того чтобы думать, как бы поудачнее запустить им в меня. Потому что, понимаешь ли, вежливость требует, чтобы я стоял, если дама стоит. А я ног под собой не чую.

Она нерешительно придвинула табурет ногой.

— Я не прекрасная дама. И не сестрица. Чтобы упредить. Не лягушка, не уточка, не сердечко, сладкая дырочка, хозяюшка, красотка… — Она осеклась, видя хорошо отработанную искусственную серьезность на лице Дебрена. Уселась с размаху так, что табурет ойкнул. — Я Ленда Брангго, с двойным «г». Но не называй меня так.

— Не буду. Благодарю, Ленда.

Они некоторое время посидели молча. Рядышком. Между их босыми ногами поместилась бы еще одна, но не больше. Далековато для хорошего пинка, но для укола — в самый раз.

— Придвинься ближе к огню, — тихо сказал он. — Я же вижу, как тебе холодно.

— И что ты еще видишь, уважаемый? — не пошевелилась она.

— Не называй меня так. Вполне достаточно будет: Дебрен. Я же вижу, что ты примчалась прямо из бадьи. Даже не обтерлась как следует, и тебе холодно. В основном потому, что… — Он осекся.

— Не стесняйся, Дебрен. Мне ужасно интересно знать, сколько истины в том, что говорят о магунах. Что они такие… проницательные.

— У тебя температура, — осторожно улыбнулся он. — Ничего страшного, просто… Ну, ты ведь женщина. Знаешь, о чем я.

— Представь себе, знаю. — Она, кажется, не обиделась. — Я ненавижу это и всегда злюсь, когда это случается. Легко заметить. Я готова лопнуть от злости, как подумаю, что папочка не захотел как следует постараться и не родил сына. Вам-то хорошо. — Она уперлась вертелом в табурет, закинула ногу на ногу, слегка наклонилась, потянулась рукой к ступне. — Холерная Дюннэ, кругом занозы… Не бойся, Дебрен, это уже к концу идет. Еще одна ночь, а потом месяц покоя. Злость у меня на исходе, ничего плохого я тебе не сделаю… Разумеется, если ты пришел сюда с добрыми намерениями.

— С добрыми. Я не медик, но немного в этом разбираюсь. Если позволишь…

— Обойдется. Ногти у меня длинные, да и глаза неплохие. Вытащу сама…

— Я не о занозах, — сказал он, хотя таращился-то именно на сильно приоткрытую ногу девушки. — У тебя что-то болит, Ленда. Какая-то плохо заживающая рана… Немного гноится, видимо… Водка с травами хороша на плохо заживающие раны, но…

Она застыла, наклонив голову, угрюмо поглядывая из-под смолисто-черной челки. Потом спросила глухим голосом:

— Кто ты такой? Кто тебя прислал?

— Я уже сказал, я магун, никто меня не присылал. Я вообще не шел в Виеку. Мы должны были ночью под стенами проплыть.

— На юг, на Желтые Поля? — Она недобро прищурилась. — И далеко? Не до самого же устья Пренда?

— Именно до устья, а потом — за море. Я получил работу на галере. Не языческой, не смотри так. Генза все еще держит у Мрачного моря несколько колоний. В истоках реки у меня захромал конь, вот я и пересел к сплавщикам леса. Это быстрее и дешевле, хоть ретман [4]не скрывал, что не совсем легально. Кажется, у вас здесь введено эмбарго на сплав леса.

— Я от политики сторонюсь. — Она говорила медленно, внимательно глядя на него. — Бордели должны быть вне политики, не считаешь? Но с другой стороны… За контрабандистов ратуша платит. Почему бы мне не донести на тебя?

— Потому что ты добрая девушка. Да и я тоже вне политики. А на плоту плыл, чтобы получить работу и на хлеб заработать, потому что как тебе, так и мне наша работа не особенно по душе и хлеб сладким не покажется. И наконец: я магун. Это означает, что моя дружба оправдывает себя гораздо лучше, чем неприязнь.

— До первых петухов еще есть немного времени, — глянула она на висящую над прилавком клепсидру. — Ратуша заперта, спешить некуда. Продолжай, Дебрен.

— История короткая и прозаичная: плотогоны взяли плату за проезд, а потом решили, что этого мало. Поэтому ночью напали на меня спящего, веревку с камнем на шею накинули и в воду спихнули. Имущество мое поплыло на юг по реке, а я догоняю его пешком. Третий день.

— И много было? Ты богатый господинчик?

— Одежда, волшебная палочка, несколько грошей серебром. Ну и книги. В основном речь о них.

— Догадываюсь, ты не мчишься так яро за «Королевной и семью бесстыжими краснолюдами» Флинтуса или чем-то подобным. — Она снова принялась вытаскивать занозы из ноги. — Каков хозяин, таковы и книги. Твои наверняка о чарах. А значит, немало стоят.

— Похоже, ты разбираешься в литературе. Только той профессиональной, которую мама Дюннэ в порядке профусовершенствования вам читает, или так, в общем?

— В общем. А что касается твоего напрямую не высказанного вопроса: нет, я не тружусь здесь в классической для длинноногих девок роли. Длинноваты, понимаешь, у меня ноги-то, только клиентов отпугивать. Официально я — привратница. В этом я разбираюсь, как ты, вероятно, заметил. — Дебрен перестал растирать послюнявленным пальцем шишку, а может, букву «о» на лбу и неискренне улыбнулся. — Видишь ли, здесь есть отсталые горожане, девушек не уважают. Любят начать трах-тарараханье с нескольких тычков и тем и кончить, а это товар портит и цену сбивает.

— Просвещенный Восток нашел нужный рецепт, — заметил Дебрен. — Хороший вышибала с толстой палкой творит чудеса.

— И здесь так было, пока Церковь не вмешалась. Когда появился новый епископ, года три тому, так сразу же заявил, что надобно божий порядок блюсти и с моральным разложением он в два счета покончит. Ну и запретил парней в борделях держать, поскольку-де мужская проституция — сатанинский вымысел, и бороться с ним надо крепче, чем с язычеством. Я думаю, он пересолил, потому что ежели парням нравится в мужской компании водку хлестать, драться и мечами размахивать там, куда баб не допускают, так они, наверно, и в постели неплохо друг с дружкой управляются. Но судиться с преосвященным я не стану, потому что нам, женщинам, от этого только польза одна. Во-первых, некоторые из-за отсутствия мужской клубнички к женам вернулись, а во-вторых, много рабочих мест освободилось. Ну а поскольку власть, как всякая власть, дурна и слепа, постольку вообще-то пригожие парнишечки продолжают втихаря задницу подставлять. Зато всех конюхов, прислугу, вышибал и барменов на улицу выгнали. Девки все в синяках ходили, клиенты взбесились. Так я и получила работу. В самое время, потому как военная рана еще не затянулась, а денежки испарились. Была сила, опыт, ну и юбку носила, вот мама Дюннэ меня и приветила. Платят мало, но я не жалуюсь. Зато у них в подвале мойня есть.