Крещение огнем - Анджей Сапковский Страница 17

Геральт с трудом встал, помассировал ногу, которая хоть иболела, но – о диво – казалась вполне дееспособной. Он мог спокойно встать нанее, мог ходить. Рядом, сваливая с себя придавивший его труп с развороченнымгорлом, поднимался с земли Лютик. Лицо поэта цветом могло соперничать снегашеной известью.

Мильва приблизилась, попутно выдергивая стрелу из телаубитого.

– Благодарю тебя, – сказал ведьмак. – Лютик,поблагодари. Это Мильва Барринг. Мы обязаны ей жизнью.

Мильва вырвала стрелу из другого трупа, осмотрелаокровавленный наконечник. Лютик что-то невнятно промямлил, склонился в учтивом,но несколько дрожащем поклоне, затем упал на колени, и его вырвало.

– Кто такой? – Лучница вытерла наконечник о мокрыелистья, сунула стрелу в колчан. – Друг твой, что ли, ведьмак?

– Да. Его зовут Лютик. Он поэт.

– Поэт. – Мильва поглядела на сотрясаемого сухими ужепозывами трубадура, потом подняла глаза. – Ежели так, то понимаю. А вот чего непонимаю, так это пошто он тут блюет, заместо того чтобы где в тишине рифмыскладывать. Впрочем, мне-то что. Не мое дело.

– В определенной степени твое. Ты спасла ему шкуру. Мнетоже.

Мильва протерла мокрое от дождя лицо, на котором все ещеможно было увидеть оттиск тетивы. Хоть стреляла она несколько раз, оттиск былтолько один – тетива постоянно прижималась к одному и тому же месту.

– Я уже сидела в ольховнике, когда ты трепался сгавнюкаром, – сказала она. – Не хотела, чтобы шельма меня видел, да и нужды небыло. А потом приехали другие и пошла сеча. Нескольких ты здорово разделал.Умеешь мечом крутить, ничего не скажешь. Хоть ты и хромой. Надо было тебе еще вБрокилоне посидеть, лечить ногу-то. Попортишь, так до конца жизни спотыкатьсябудешь, соображаешь, думаю?

– Переживу.

– И мне так мнится. Потому как я ехала следом, чтобыпредупредить. И завернуть. Ничего не получится из твоей езды. На юге война. ОтДришота идут на Бругге нильфгаардские войска.

– Откуда знаешь?

– А хоть бы и оттуда. – Девушка широким взмахом указалана трупы и коней. – Это ж нильфы. Похуже гавнюкаров будут. Солнце на шлемахвидишь? Шитье на попонах? Собирайтесь, берем ноги в руки, того и гляди сюдановые нагрянут. Эти тут разъездом. Разведкой.

– Не думаю, – покачал головой Геральт, – что разведкаили передовой отряд. За другим они приехали.

– Это за чем же?

– За этим, – указал он на лежащий в телеге гавенкаровпотемневший от воды сосновый гроб.

Дождь поутих, греметь перестало. Буря перемещалась к северу.Ведьмак поднял валяющийся среди листьев меч, запрыгнул на воз, ругаясь втихую,потому что колено все еще давало о себе знать.

– Помоги открыть.

– Ты что, мертвяка хочешь... – Мильва осеклась, видяпросверленные в крышке отверстия. – Холера! Гавнюкар живца в ящике вез?

– Какой-то пленник. – Геральт поддел мечом крышку. –Гавенкар здесь ждал нильфгаардца, чтобы передать ему. Они обменялись паролем иотзывом...

Крышка со скрипом оторвалась, явив человека с кляпом во рту,за руки и за ноги привязанного ременными петлями к боковинам гроба. Ведьмакнаклонился. Присмотрелся внимательнее. Потом еще раз, еще внимательнее. Ивыругался.

– Ну, извольте, – проговорил он протяжно. – Сюрпризец!Кто бы ожидал?

– Знаешь его, что ль, ведьмак?

– Встречались, – неприятно усмехнулся он. – Спрячь нож,Мильва. Не разрезай ему пут. Это, похоже, внутренняя нильфгаардская проблема.Нам не следует вмешиваться. Оставим все как есть.

– Да хорошо ли я слышу? – проговорил из-за их спинЛютик. Он все еще был бледен, но любопытство пересилило другие чувства. –Хочешь оставить в лесу связанного человека? Догадываюсь, ты узнал кого-то, скем был на ножах, но ведь это пленник, черт побери! Он был узником людей,которые напали на нас и чуть было не прикончили. Он враг наших врагов, а врагинаших врагов...

Лютик замолчал, видя, что ведьмак вытаскивает из-за голенищаскладной нож. Мильва тихо кашлянула. Темно-голубые, прикрытые до сих пор отдождя глаза связанного человека расширились. Геральт наклонился и разрезалпетлю на его левом плече.

– Глянь, Лютик, – сказал он, взяв пленника за кисть иподнимая ее. – Видишь шрам на руке? Это его Цири рубанула. На острове Танедд,месяц назад. Это нильфгаардец. Приехал на Танедд специально, чтобы увезти Цири.Она дала ему мечом, спасаясь от похищения.

– Коту под хвост вся ейная работня, – буркнула Мильва.– Чего-то тут, сдается, не играет. Ежели этот нильф твою Цирю с острова дляНильфгаарда увести хотел, то как он в гроб-то попал? Почему его гавнюкарнильфам как раз же и выдавал? Вытащи у него кляп из пасти, ведьмак. Может, ончего скажет?

– Нет у меня никакого желания его слушать, – глухоответил ведьмак. – У меня уже сейчас рука чешется ткнуть его мечом. Едвасдерживаюсь. А если он еще и заговорит, не сдержусь. Я вам не все о нем сказал.

– Ну и не сдерживайся, – пожала плечами Мильва. –Сдерживаться вредно. Ткни, ежели это такой негодяй. Только побыстрей, времяторопит. Я ж говорила, вот-вот нильфы нагрянут. Я – за своим конем.

Геральт выпрямился, отпустив руку связанного. Тот тут жевыдернул изо рта кляп и сплюнул. Но не заговорил. Ведьмак кинул ему нож нагрудь.

– Не знаю, за какие грехи запихали тебя в этот сундук,нильфгаардец, – сказал он. – И мне это до свечки. Оставляю тебе нож,освобождайся сам. И жди здесь своих или убегай в леса, воля твоя.

Пленник молчал. Сейчас, связанный и засунутый в деревянныйящик, он выглядел еще более жалким и беззащитным, чем на Танедде, а там Геральтвидел его на коленях, в луже крови, раненного, трясущегося от страха. Да иказался он гораздо моложе. Ведьмак не дал бы ему больше двадцати пяти лет.

– Я подарил тебе жизнь на острове, – добавил он. – Дарюи сейчас. Но в последний раз. При следующей встрече прикончу как собаку.Запомни. Если тебе вдруг вздумается уговорить своих дружков погнаться за нами,прихвати гроб с собой. Пригодится. Поехали, Лютик.

– А ну, быстро! – крикнула Мильва, возвращаясь галопомс ведущей на запад тропы. – Да не сюда! В леса, сучья мать, в леса!

– Что случилось?

– От Ленточки конники идут. Большой кучей! Нильфы! Ну,чего глазеете? По коням, пока нас не окружили!

***