Волшебница Вихря - Галина Мишарина Страница 17

– Ты снова спас меня, – сказала я тихо.

– Я пошёл не за тобой, Веда, – отозвался он. – А за сестрой, которую понесло к пещерам. И уж от неё узнал, что ты оружие прихватила и побежала на холмы. Повезло тебе с отцовским наследием. Если бы меч не сверкал – вряд ли я бы тебя нашёл.

Значит, всё неслучайно, хотя и не так, как бы мне хотелось. Если бы не совпало, если бы не его беспокойство за Эльту – лежать бы мне, искусанной да обескровленной. Стало обидно до слёз, но тут уж я сдержалась. Кто я ему, чтобы бегал и за руку в крепость приводил?

– А как же Элик? – сказала я. – Не дай бог он меня искать пошёл!

– Когда туман приходит, ученикам строго запрещено покидать крепость. Надеюсь, он не ослушался приказа, испугавшись за свою упрямую и безрассудную сестру.

– Я такая и есть. Ты прав. Бед не знала до той поры, пока разбойники на деревню не напали, вот и страха не нажила.

– А как же пожар?

– Так с ним разве справишься? Мы знали, что остров обречён. Другое дело, когда ты способен сражаться, и понимаешь, что ни сил, ни сноровки не хватит. Я тогда меч не для вас готовила, и не для гадов этих. Хотела Элика убить, чтобы не издевались, и себя успеть по горлу чиркнуть. Уж лучше так, чем плен. Понятно ведь, что им не только руки мои и мастерство надобны были…

Я судорожно выдохнула, и Влас мягко погладил меня по плечу, вызывая в глубине живота болезненно-сладкую дрожь. Знал ли он, что за чувства рождает своими прикосновениями?

– Дома-то спокойней было?

– Да. Дома был отец, и мама… Она, кстати, с мечом отлично обращалась.

– Просто в следующий раз бери с собой Элика, – сказал мужчина.

– Думаешь, он бы справился с драконом и этими тварями?

– А ты что думаешь? – спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

– Нас бы съели, – честно ответила я, и Вихрь кивнул.

– Вот именно. Даже несмотря на то, что твой брат успехи делает. И всё же лучше с ним. Глядишь, и добрались бы до крепости.

– Он не виноват. Они с Ильёй как раз шахматы достали, когда я уходила. И было ещё светло, и я недалеко…

– Будет тебе уже оправдываться, Веда, – перебил он. – Понятное дело, нет твоей вины в случившемся. Разве что могла бы кого-то другого с собой позвать, если Элик так игрой увлёкся.

– Кого это? – напряглась я.

– А некого?

Я чуть отстранилась, чтобы посмотреть мужчине в глаза: он невесело улыбался.

– Ты мужчину имеешь в виду?

– Конечно. Вон у тебя сколько женихов, выбирай любого.

Я покраснела. Мысль теперь была ясной, чувства сформировались, и это всё сильней меня смущало.

– Прости, но мне никто из них не по нраву. Я лучше пока одна.

Он промолчал, но дыхание как будто изменилось. Я вздрогнула от знакомого резкого звука, и прижалась к мужчине плотней.

– Неужели в этом сарае мы в безопасности?

– Поздно ты спохватилась, – тихо фыркнул он.

– Просто вдруг эти, большие, пройдут поверху…

– Они не сунутся в огонь.

– Так пламя совсем маленькое!

Он вздохнул, и я почувствовала, как теплотой охватило лицо.

– Ты мне доверяешь?

– Да, – отозвалась я незамедлительно.

– Тогда не беспокойся больше о драконах и монстрах. К утру их здесь уже не будет.

Я выдохнула и осторожно прижалась к нему теснее. Влас вёл себя сдержанно, и не позволял себе ничего лишнего. И в то же время он явно был не против нашего объятия. Я всё пыталась насытиться его запахом и жаром – и теряла, словно само время было против нас. Я чувствовала стук его сердца, бережное пожатие пальцев. Он даже едва ощутимо поглаживал меня по плечу, отчего бежали по затылку лёгкие и замечательные щекотки.

Я попалась. Мне было страшно, как никогда, и радостно, как давно уже не было…

– А волосы что? – вдруг спросил мужчина. – Мокрые ведь.

– Ничего, они высохнут и в косе. Только кудрявиться сильно будут.

Влас кивнул.

– Тогда, если ты согрелась, ложись спать, а я посторожу.

Я не посмела соврать, ведь и правда больше не дрожала. Влас отошёл и сел на ящик, а у меня в груди возникла болезненная пустота. Я улеглась, сворачиваясь клубочком, и долго наблюдала за Вихрем из-под приоткрытых век. А когда уснула, увидела нас, гуляющих рука об руку по жёлтым пляжам, в туманах белых и свежих, где нет и не могло быть никакого зла.