Волчья свадьба. Книга 1 - Натали Лавру Страница 17

— А как тебе живётся в Новороссийске? Появились новые знакомые?

— Ты знаешь, мы поселились в военном городке, у нас там коттедж с небольшим участком. Неплохо, уютно. Кстати, встретила там нашего земляка, который ещё с твоей сестрой ходил, как его… Ну да не важно, мы даже не здороваемся. Я в основном общаюсь с жёнами военных, правда, все они старше меня и уже нянчат детей, так что у нас несколько разные интересы. А я вот пока не собираюсь становиться матерью, катаюсь два раза в неделю в спортзал, занимаюсь учёбой… Иногда тоскую по маме с папой, по друзьям из класса, а в целом мне нравится такая жизнь: руки двигаются, ноги ходят, голова работает — красота!

— А волчий ген не мешает тебе жить?

— Нисколько. Я сижу на таблетках, которые блокируют выработку гормона. Так делают все, у кого нет подходящих условий для превращения.

— А много раз ты уже превращалась в волка?

— Шесть раз. Причём во второй раз было ещё страшнее, чем в первый. Стояла и тряслась: а вдруг не получится? Всё обошлось, я даже запомнила, как охотилась на зайцев, а их там, куда ни шагни, полным-полно, так и просят, чтобы их съели.

— И ты съела?

— Ну да. Зайцы — это деликатес для новичков, — усмехнулась она.

— Почему именно для новичков?

— Опытные волки охотятся на кабана, а нам это пока что опасно, тем более, вепря надо резать целой стаей. Может быть, и нам с тобой удастся когда-нибудь поохотиться вместе.

— Зарекаться не будем. Кто знает, как там всё сложится, — неопределённо ответила ей я.

Мы болтали ещё о чём-то постороннем, просидели до самого вечера, потом попрощались. Надя хотела помочь, внести в мои мысли хоть какую-то ясность, не влезая при этом в те области, о которых мне было бы неприятно говорить.

Было странно, что она, ещё такая юная по возрасту, говорила и рассуждала, как моя мама, и советовала смириться с тем, что для меня уготовлено.

«Н-да… Смириться, но не давать себя в обиду, — рассуждала про себя я. — И как это понимать? Может, и Надю подговорили, чтобы она попробовала меня переубедить? Неужели она согласилась бы на такое? Неужели все вокруг меня — не те, кем казались раньше? Как же теперь с этим жить и кому доверять?»

После размышлений, которые ещё только больше запутали меня, мне не хотелось ни оставаться в Нижнем Волчке, ни возвращаться в Краснодар, где меня ожидал переезд в тюрьму.

Я собиралась в Краснодар, словно в бой, только вместо брони на мне было каменное лицо, а вместо оружия — дерзкие колкие слова (у меня было достаточно времени, чтобы придумать и отрепетировать своё поведение в наиболее вероятных ситуациях).

В предпоследний день зимних каникул, когда я приехала в город, мне предстояло узнать ещё одну новость: родители Дилана жили за соседней дверью. Эта квартира была подарена ему на совершеннолетие, он уже много лет подряд жил в ней. Вот так «сюрприз».

Это была минимально обставленная «однушка». Ничего лишнего: шкаф, диван, стол, стул. Всё пыльное. В углу комнаты валялась гора коробочек разнообразных размеров и форм — свадебные подарки.

«Надо же, — подумала я, — кто-то удосужился их сюда привезти».

— Мой сын просил тебя никого сюда не водить, кроме матери и сестры, разумеется, — передал мне Владимир Александрович.

— Он знает, что я здесь?

— Конечно, знает! — он хмыкнул. — Ну, осваивайся, приберись и проветри, здесь грязно и душно. Разбери подарки. Бельё найдёшь в шкафу, продукты купишь сама. Если будут вопросы, спроси Лидию Николаевну, она почти всегда дома, — он положил деньги на трюмо и вышел.

Как только за ним захлопнулась дверь, я позвонила маме и попросила уговорить Владимира Александровича вернуть меня в общежитие. Она ответила, что я теперь часть той семьи и должна принимать их заботу.

Разбитая и обиженная, я поплелась забирать свои вещи и выписываться из общежития. Главное — сделать вид, что я в порядке.

Люда налетела на меня, взбудораженная слухами о моём штампе в паспорте.

— Почему ты нам с Анкой не сказала?

— А чем тут хвастаться?

— Как это чем хвастаться? Мы же твои подруги, а самого важного о тебе не знали! Как дуры, пытались тебя с кем-то познакомить…

— Всё непросто, Люда, и это далеко не самое важное обо мне, это вообще ничего не значит, поверь мне, — я осеклась, поняла, что начинаю болтать лишнее. — В общем, я съезжаю, буду жить с родителями… э-э-э… как бы… мужа, — фактически не соврала я, изобразив на лице озорную улыбку.

— А где он сам? Он тоже студент?

— Нет, он сейчас в длительной командировке, он уже не учится.

Только бы любопытная Лю не задала вопроса, на который у меня нет ответа…

— Блин, — вышагивала возмущённая Люда, — я реально думала, что ты ещё девственница. И когда ты успела?

— Ах, я чертовка! — подыграла я.

— Ещё слабо сказано.

Мне не хотелось уходить, но остаться — означало бы поставить мишень для острых и щекотливых вопросов. Как же противно оттого, что приходится скрывать правду от подруг и притворяться…

— Ай да я! Всё, мне пора, — я, наконец, собрала вещи. — Анке скажи, что я забегу на неделе.

— Анка тебя не простит. Ты обещала составить ей компанию на танц-баттле завтра, — вытаращила на меня глаза Люда.

— Ой, точно! Из головы вылетело… Я постараюсь прийти! Да, её любимую мою кастрюлю оставляю тут, так и быть.

— Ты святая! Манны тебе врачебной и мира! Ты моя лучшая соседка.

— Хорошо, что Анка этого не слышит, — подмигнула я. — Пока!

Полгода балаганного счастья завершились. Теперь мне предстояло каждый вечер, приходя домой и поворачивая ключ в замке, бояться, что там кто-то есть.

Я разложила свои вещи по свободным полкам (таких оказалось всего две, а платяное отделение было забито разными деловыми костюмами и рубашками).

«Чёртов модник…» — прокомментировала я и закрыла дверцу.

Я не стала трогать чужие вещи. Мне вообще не хотелось разбирать сумку, но каждый раз рыться в ней тоже было бы неудобно.

Теперь у меня появилось ощущение, что за мной наблюдают. Но это можно было отнести к проявлениям паранойи. С самого Нового года бредовые мысли начали посещать меня всё чаще.

Следующим вечером я всё-таки пошла на танцевальный поединок с Анкой. Мой запал был зажжён, и мне казалось, что я лечу, а не иду в клуб. Это было студенческое заведение при общежитии, все свои. Меня давно перестал смущать неизвестно кем и зачем установленный пилон на нашей маленькой сцене; особо смешно было, когда заведующий общежитием, маленький кругленький старичок с кавказским акцентом, произносил речь, опираясь плечом на этот самый шест. Старичка все любили, он был строг в словах, но тут же шутил, тем самым разряжая обстановку. В тот вечер перед дискотекой он тоже пришёл сделать важное объявление.