Изабель - Гай Гэвриэл Кей Страница 17

Они находились к востоку от горы и ехали на север, чтобы вернуться домой с другой стороны, описав круг. Здесь тоже нельзя было сделать стоящих фотографий — деревья заслоняли вид.

— Вот твоя Канонада, — сказал Грег.

— Именно это я и чувствую, — пробормотал Нед. — У меня в голове артиллерия.

Грег немного проехал по тряской дороге, посыпанной гравием, мимо знака, строго запрещающего въезд, и затормозил. Нед был несказанно рад, когда машина остановилась.

— Ладно, туристы, вылезайте и идите на разведку, — сказал Грег. — Давайте поднимемся выше и посмотрим, что к чему.

— Я не стану подниматься, если не возражаете, — сказал Нед. Он боялся, что его стошнит. К иголке и сверлу в голове присоединился молоток. — Вы, ребята, делайте свою работу, я подожду здесь.

Он вышел из микроавтобуса вместе с ними. Не хотел, чтобы его стошнило прямо в машине. Нашел пенек и сел спиной к солнцу.

— Я останусь, — сказала Мелани. — А вы идите вдвоем. Позвоните, если я вам буду нужна.

— Ты позвони, если мы будем нужны, — ответил Стив, глядя на Неда.

— Со мной все в порядке. Мелани, иди и…

— С тобой не все в порядке. Ты совсем зеленый. Мне нравится зеленый цвет, но не на лицах парней. Идите вдвоем.

— Мы быстро, — пообещал Грег.

Нед ощутил сильное смущение, отчасти вызванное тем, что решение Мелани остаться его даже обрадовало. Он никогда в жизни не падал в обморок, но сейчас у него мелькнула мысль, что это может случиться. Он опять прикрыл глаза за стеклами очков. Было не слишком жарко, но он сильно вспотел. Во рту пересохло.

— Выпей еще воды, — предложила Мелани и принесла ему бутылку. Она сняла свою большую соломенную шляпу, надела ему на голову, чтобы защитить от солнца. — У тебя бывают мигрени?

— Никогда в жизни. А у тебя?

— Часто. У тебя один глаз не в фокусе? Ты чувствуешь в голове нечто вроде ауры?

— А как я должен чувствовать ауру в голове?

Она слабо рассмеялась.

— Кому удается описать подобные вещи?

Нед слышал, как Мелани ходит вокруг него.

— Думаю, что и наверху не удастся сделать хороший кадр, — сказала она. — С этой стороны горы — только склон, поросший деревьями.

Нед пытался вести себя как обычно.

— Может, он мог бы снимать на восходе солнца с вершины? Глядя сверху вниз, вдаль? В отличие от Сезанна? Или, послушай, может, папа просто снимет гору с места Баррета, а в книге напишут, что именно этот вид писал Сезанн сто лет назад.

— Твоему отцу это понравится?

— Может быть. Наверное, не понравится. — Нед глотнул еще воды. Прижал бутылку к голове под шляпой. — А почему устроили эту засаду?

— Тебе сейчас ни к чему урок истории, Нед.

— Мне нужно чем-то отвлечься. А ты когда-нибудь падала в обморок?

— Так плохо? Ох, Нед, я позову остальных.

— Нет. Просто поговори со мной. Я тебе скажу, если станет хуже.

Ему действительно стало хуже. Он ждал, когда адвил подействует.

Она вздохнула.

— Ладно. Эта местность, там, где мы повернули на север, была полем боя. Одно из тех событий, которые меняют ход истории. Римлянин по имени Марий разгромил огромную армию варваров, которые шли на Рим. Если бы он их не остановил здесь, они могли бы взять Рим, так считают историки.

— Что за варвары?

— Несколько племен объединились, они мигрировали с северо-востока. В основном это были кельты. Римляне называли их варварами, но они всех так называли.

— Насколько большой была эта армия? — Нед держал бутылку на лбу.

— Огромной. В книгах сказано, что здесь погибло двести тысяч, может, больше, и с ними были их женщины и дети. Уцелевшие стали рабами. Это очень большое количество людей. Римляне захватили группу вождей и сбросили их в провал, так называемый гарагай, на вершине горы. У Мария была колдунья, или ведунья, которая велела ему это сделать, потому что это было нечто вроде места для жертвоприношений, чтобы их духи не смогли потом вернуться и помочь своим соплеменникам. Тот город, возле которого мы повернули наверх, позже назвали Пурьер, что значит «гниение». Гадость. Подумай, двести тысяч гниющих трупов.

— Как раз сейчас я бы предпочел об этом не думать, спасибо. Это месть, Мелани?

— Нет! Нет-нет, правда! Ох, Нед, прости меня!

Но знание, как бы вы его ни получили, меняет все, подумал Нед. Нельзя вернуться к незнанию, даже если очень хочется. А если сопоставить то, что он только что услышал, с другими вещами, с тем, что было вчера, с тем ощущением, которое возникло у него в монастыре…

Он снова ощутил это сейчас, это внутреннее озарение. Оно проявлялось, открывалось.

Нед резко оттолкнулся от пня и встал. Сердце его сильно билось.

— Что?

— Ш-ш-ш. Погоди.

Нед снял темные очки, теперь он чувствовал страх, а не только боль. Он открыл глаза при слишком ярком свете. Боль плясала и вонзалась в его мозг. Но то, что он увидел, глядя на гору, было хуже. Деревья и трава между ними и гребнем горы вместо прозрачного, мягкого весеннего света были залиты — были пропитаны — тошнотворным темно-красным цветом.

Это было ужасно. Словно Нед смотрел сквозь какой-то зловещий светофильтр. Мир утонул в кроваво-красном цвете. И внезапно он почувствовал и запах тоже. С ужасом и отвращением он ощущал привкус крови. Она была у него во рту, в горле, липкая, густая, удушающая и…

Он отвернулся, и фонтан рвоты хлынул у него изо рта. Потом еще раз и еще, он весь содрогался, его выворачивало наизнанку.

— Боже мой, Нед! Мне не следовало…

— Кажется, мне не очень-то нравится это место, — выдавил он, тяжело дыша.

Мелани уже достала телефон.

— Не звони им! — сказал он. Говорить было тяжело. — Я просто… это просто мигрень, наверное.

Слишком поздно. Она быстро что-то говорила Грегу, звала их обратно. Если честно, Нед был не против. Ему надо убраться отсюда, туда, где он смог бы попытаться справиться с тем неоспоримым фактом, что, кажется, видит и чувствует присутствие насильственной смерти огромного количества людей. Бойню, мир, пропитанный кровью.

Вчера — скульптура, высеченная восемьсот лет назад. А теперь это.

— Когда… — Он сделал вдох, чтобы успокоиться. — Мелани, когда произошла эта битва?

— Ох, Нед. Забудь об этой чертовой битве! Вот вытри лицо. — Она дала ему одну из влажных салфеток из пакетика. Еще одна вещь из ее сумки. Он сделал то, что она велела, и снова надел темные очки. Выпил немного воды.

— Когда она была? Скажи!

— Ох, черт. — Он слышал, как она листает свои записи. Его глаза опять были закрыты. — В 123 году до нашей эры, так у меня написано. Почему тебе так хочется об этом говорить?