Познавший кровь - Кирилл Алейников Страница 17

Светлана заходила ко мне лишь единожды. Я вежливо пригласил ее на кухню, угостил ужином (интересно, часто ли она ест при своей-то работе?) и шутливо поинтересовался, чем обязан столь неожиданному визиту. Охотница вместо ответа выудила откуда-то литровую стеклянную бутылку, в содержимом которой я не сомневался.

— Зачем это? — спросил я, не сводя глаз с бутылки, хотя и знал, что скажет девушка.

— Если вдруг почувствуешь непреодолимое желание выпить крови — этот подарок окажется в самый раз.

— Она человеческая? — опять спросил я и слегка повел плечами.

— Человеческая. Иногда нам удается достать ее в больницах.

Я принял емкость, зачем-то потряс и отправил в холодильник. Странно, но желания отпить из бутылки у меня совершенно не было.

— Все-таки, не понятен мне смысл ваших действий, охотники, — поделился я своими сомнениями. — Столько суеты ради обреченного вампира…

— Я же говорила, что у тебя есть шанс вновь стать нормальным.

— Один из тысячи!

— Тем не менее это шанс. И я искренне хотела бы, чтоб тебе повезло.

— Ну спасибо, — буркнул я. — Интересно, а где были вы, охотники, когда меня старательно превращали в вампира?

Светлана не смутилась, но щеки ее слегка порозовели, что выдавало скорее внезапную и легкую вспышку гнева.

— Мы не можем контролировать каждый шаг каждого вампира в этом мире, — ответила она тихо. — У нас попросту не хватает для этого людей.

— Вот-вот, — продолжал я напирать. — И сейчас, вместо того, чтобы таскать мне кровь и пялиться в мои окна с улицы (или откуда ты там наблюдаешь?), пошла бы и разыскала ту вурдалакскую харю!

— Тебе станет легче, если она умрет?

Я на миг задумался, а потом честно ответил:

— Не станет. Но она должна ответить за свой поступок!

— Когда-нибудь обязательно ответит, — заверила охотница. — Если тебе интересно, то поисками укусившей тебя вампирши уже занимаются.

Я налил себе новую порцию чая. От кофе в последнее время мутило.

— Скажи мне, Света, ведете ли вы войну с вампирами, или ограничиваетесь лишь наблюдением за вновь обращенными?

Она глубоко вздохнула, не по-женски провела ладонями по лицу и ответила:

— Война ведется, но гораздо более глубокая, чем противостояние вампиров и Ордена Света. Никто толком не знает, когда началось соперничество между Светом и Тьмой, но оно идет уже много тысячелетий. Люди бьют демонов, демоны бьют людей, победы остаются то за одними, то за другими. Организации, подобные Ордену Света — узкоспециализированные. Мы выполняем лишь свои строго определенные функции, чтобы не мешать остальным.

— Для уничтожения вампиров есть специальные отряды?

— Специальные организации. Своего рода аналоги государственных спецслужб, которые отправляют против нечисти как отряды, так и отдельных умельцев. В плане уничтожения вампиров они, несомненно, большие специалисты, чем члены Ордена Света.

— Почему же тогда вы — охотники? Я бы назвал вас наблюдателями.

— Это обобщенное название. Как-никак, в моем арсенале есть средства уничтожения вампиров.

Я вспомнил о вопросе, который хотел задать Светлане.

— Скажи, а сколько вообще вампиров на Земле?

— Точных данных нет. Скорее всего, их количество лежит где-то между одним и двумя миллионами.

— Два миллиона! — Я был изумлен. — Это же целая армия Тьмы!

— Лишь один из ее легионов.

Я попытался подсчитать, сколько же тогда вампиров приходится на одного человека. Вернее, сколько людей приходится на одного вампира. Светлана, видимо, угадала мое желание и сказала:

— Два миллиона — это много, если увидишь всех сразу. На самом деле, примерно на три тысячи людей приходится лишь один вампир.

Я всплеснул руками:

— Ничего себе «лишь»! Если твои слова верны, то в нашем городе вампиров больше двух тысяч!

— На самом деле меньше. Большинство вампиров стараются уйти от преследования охотников и прячутся в малонаселенных районах: в лесах, деревнях, горах. В крупных городах остаются лишь те, кто по-настоящему ведет войну с силами Света.

— Обратили бы всех людей в свою веру — и дело с концом, — попытался поставить я точку.

— Это невозможно по ряду причин, — отрезала Светлана. — Люди служат источником энергии и силы не только для демонов, но и для светлых сил. Именно незнание большинства людей о потустороннем мире позволяет контролировать эту энергию и использовать в своих интересах. Таково устройство этого мира, задуманное Богом, и ничто не сможет его изменить.

— Ты говоришь так, как будто вы — охотники — сами вампиры, только энергетические.

— Мы — нет. Мы простые люди, знающие непростые вещи, и не более.

— Что значит «мы — нет»? — Я абсолютно не понял, что девушка имела ввиду. — Есть люди непростые?

— Я говорю вообще не о людях, — огорошила меня Светлана. — Как я сказала ранее, война между Светом и Тьмой очень сложна и глубока. Она ведется на многих уровнях мироздания как между людьми, так между людьми и совершенно иными формами жизни, иными сущностями. И сами эти сущности тоже борются друг с другом за право контроля над миром.

— Иначе, если я правильно тебя понял, есть плохие люди и хорошие люди, плохие демоны и хорошие демоны, и все они перемешались в грандиозной потасовке? — Я сказал ей «понял», хотя едва ли улавливал, о чем она толкует.

— «Хороших» демонов обычно называют астерами, но ты понял правильно.

Я шумно выпил остатки чая, автоматически протянулся к чайнику и вновь наполнил кружку. О том, что следовало бы добавить к кипятку хотя бы немного заварки, я как-то не подумал, потому что был занят анализом только что услышанного.

Это что же получается? Вампиры — лишь верхний слой пирога под названием «Тьма»? Один из ее легионов, как сказала Светлана? И все те полубредовые существа, описанные в фольклоре разных стран — объективная реальность?

Мозг мой внезапно прошил насквозь острый вопрос, на который я желал получить немедленный и однозначный ответ. И я спросил:

— Есть ли Бог?

Светлана не удивилась. Она, как мне показалось, специально выдержала театральную паузу, а потом медленно кивнула.

— Бог существует, как существует и Дьявол. Есть Небесное Царство, именуемое Актарсисом, и есть Преисподняя, называющаяся Яугоном. Все это существует самом деле.

Наверное, я прокусил губу, потому что почувствовал, как изо рта потекла тоненькая струйка крови. Впрочем, заметил я это лишь спустя минут пять — настолько я был поражен словам девушки.