Жалобная книга - Макс Фрай Страница 17

– Ну, зато на «ты» перешли, – замечаю меланхолично. – А так сколько бы еще церемонились…

Варя начинает смеяться. Тоненький, с привзвизгом истерический смех – но все лучше, чем слезы. А какая-то разрядка ей сейчас нужна. Позарез.

Да и мне, честно говоря, не помешала бы разрядка. Но я ладно, я перетопчусь до лучших времен.

Смех, впрочем, почти сразу переходит в тихий, но горестный рев.

– Господи, – бормочет Варя. – Господи, господи, да что же это?.. Вот она, Маринкина «Башня»! Вот она… Но зачем это все?.. Пиздец какой-то сраный… Зима, ночь на дворе, мне работать надо, ничего не понимаю, зачем?!

Но она быстро берет себя в руки. В рекордно короткие сроки. Ее минута слабости длилась секунд сорок, не больше.

– Мы сейчас где? – спрашивает, шмыгая носом.

– На Садовом, не узнаешь? – я стараюсь говорить бодро и оптимистично, но фальшивлю, как малахольный педиатр в разгар эпидемии дифтерита. – Сейчас будем сворачивать на проспект Мира. Поедем ко мне.

– Гадать? – Она снова начинает смеяться. – Ну да, я же так и не отработала свой ужин…

– Чай пить, разговоры разговаривать. Про Михаэля тебе расскажу, если еще интересно… А вот гаданий с меня на сегодня хватит. Да и с тебя, пожалуй. Потом как-нибудь.

– Может быть, Марина позвонит, – нерешительно возражает Варя. – Я у нее могу переночевать. Или у Наташки, она на Менделеевской живет…

– Ты сейчас заснешь? – спрашиваю.

– Ну, вот прямо сейчас – вряд ли…

– И я – вряд ли. Поэтому поехали пить чай и успокаиваться. Захочешь, я потом тебя куда-нибудь отвезу. Мне не трудно, я ночная птица. После полуночи только и просыпаюсь толком.

– Я тоже сова, – откликается Варя. – Ложусь под утро, почти всегда…

– Вот и славно, – говорю. И, помолчав, добавляю: – Я, стыдно сказать, совсем не маньяк. Более безопасного занятия, чем отправиться ночью ко мне в гости, выдумать невозможно.

– А я, честно говоря, и не сомневаюсь. – Она пожимает плечами. – Что-что, а опасность я всегда жопой чую. Помнишь, я же не смогла в зале кафе сидеть? Я ведь не собиралась тебя в свою комнату приглашать. Неловко как-то было… Но почувствовала, что в зале сидеть нельзя, и все тут.

– Хорошо, что ты себе веришь, – вздыхаю. – Я вот много лет себе верить учился; кажется, так и не выучился толком…

Варя улыбается, но лицо ее тут же снова искажается страдальческой гримасой.

– Ч-ч-ч-черт! У меня там книжки остались, – шмыгает носом. – И джинсы новые, и куртка, и три пары туфель. Ерунда, а так жалко! Стыдно, да-а-а-а?

На этом месте она принимается реветь в три ручья.

– Суки, – твердит сквозь слезы. – Суки поганые, твари! Ну кому Маринка-то помешала? Так ведь хорошо нам было, и никому не было плохо, и такое кафе! К Лешке в офис сунуться побоялись, так нам все испоганить надо было… Ненавижу, суки вонючие, ненавижу!

Я ее не трогаю. Пусть поревет, покричит, так даже лучше. Сам на ее месте с удовольствием поревел бы. Уж я-то знаю цену ее потерям. Книжки и обувь – то немногое, что до сих пор привязывает меня к реальности. Мог бы, на тот свет за собой уволок бы эти сокровища, ей-богу!

Телефон зазвонил, когда мы подъезжали к ВДНХ. Варя торопливо вытерла слезы и потянулась за трубкой. Голос ее звучал на удивление спокойно.

– Маринушка, – говорит, – ты не переживай за меня. Я выкручусь. Уже, считай, выкрутилась. Ты мне лучше скажи, что Леша говорит?.. Ага. Уже туда поехал? Разберется? Лучше прежнего?.. Ну, будем надеяться… Между прочим, правильно делает, что увозит. Я бы на его месте тебя не то что на дачу, на край света увезла… Нет-нет, Маринушка, мне в Москве надо быть. Мне книжку сдавать в пятницу, ты что, какие дачи?! Компьютер – да, унесла. Первое, что схватила… Ничего, найду. Ну да, пару дней у Натальи… Нет, она же без телефона. Вот так и живет с пейджером, а что делать?.. Нет, сейчас не помню… А ты просто по этому телефону позвони, мне все передадут. Что?.. Сейчас.

Оборачивается ко мне, смеется тихо, прикрывая рот рукой.

– Марина спрашивает, как тебя зовут. А я понятия не имею.

Действительно смешно. А самое смешное – это мое замешательство. Всегда теряюсь в подобных случаях: какое имя называть?

В порядке исключения решил в кои-то веки сказать правду.

– Максим, – отвечаю.

Как говорится, заодно и познакомились.