Области тьмы - Алан Глинн Страница 17

Утром в пятницу я продолжал готовить подписи и примерно к обеду стало ясно, что сегодня я эту работу закончу, так что я решил позвонить Марку Саттону в «Керр-энд-Декстер» и сказать, на каком я этапе. Он сначала захотел узнать, в каком состоянии инструкция по телекоммуникациям, для которой я готовил текст.

— Как там дела?

— Почти всё готово, — соврал я. — Будет у вас в понедельник утром. — Как раз успею.

— Отлично. Эдди, о чём ты хотел поговорить?

Я объяснил, на каком этапе «Включаясь», и спросил, не хочет ли он почитать. — Ну…

— Форма уже вырисовалась. Может, надо местами подправить, но не особо…

— Эдди, срок работы кончается только через три месяца.

— Знаю, знаю, но я думал, что если в этой серии ещё есть свободные заголовки, может, я смогу… сделать ещё одну?

— Свободные заголовки? Эдди, их все уже разобрали, и ты знаешь. Твой, Дина, Клер Дормер. Ты о чём?

Он был прав. Мой друг, Дин Беннет, готовил «Венеру», книгу о самых прекрасных женщинах века, а Клер Дормер, психиатр, написавшая несколько статей для популярных журналов о парафренном бреде, работала над «Детьми Экрана», о том, как дети изображаются в классических телекомедиях. В списках было ещё три названия. Кажется, одно из них — «Великие здания».

Остальных не помню.

— Ну не знаю. А как насчёт второго этапа? — спросил я. — Если эти книги хорошо разойдутся…

— Эдди, пока второй этап не спланирован.

— Но если они пойдут?

На этих словах я услышал тихий раздражённый вздох. Он сказал:

— Мне кажется, второй этап может быть. — И после паузы осторожное: — Есть предложения?

Я ещё об этом не думал, но мне так не терпелось заполучить новый проект, что, прижав трубку к плечу, я принялся рассматривать полки в комнате и перебирать идеи.

— Как насчёт, дайте подумать… — Я смотрел на корешок большого серого тома на полке над музыкальным центром, я отобрал его у Мелиссы после того, как мы сходили на фотовыставку в Музее современного искусства. — Как насчёт книги о великих фотографиях из новостей? Можно начать с потрясающего снимка Кометы Галлея. 1910 года. Или фотография Бруно Хауптманна, помните… во время казни? Или авария поезда в Канзасе в 1928-м? — Передо мной вдруг появилось видение искорёженных вагонов, чёрных клубящихся облаков дыма и пыли. — Ещё… что ещё? Есть Адольф Гитлер, сидящий с Гинденбургом и Германом Герингом у Монумента Танненберга. — Новый образ, на этот раз растерянный Герман Геринг что-то держит в руках, опустил на него взгляд, а выглядит это прямо как ноутбук. — А потом у нас есть… ковровые бомбардировки Парижа. Высадка в День Д. «Спор на кухне» в Москве, с Хрущёвым и Никсоном. Обожжённый напалмом ребёнок из Вьетнама. Похороны Аятоллы. — Просто глядя на корешок книги, я буквально видел все эти фотографии, и очень ярко, одну за другой, просматривал их, как на микрофише. Я потряс головой и сказал. — Есть тысячи других. — Перевёл взгляд с книжных полок и сделал паузу. — Или, не знаю, можно выбрать что угодно, хоть плакаты к фильмам, рекламу, приспособления двадцатого века, вроде консервной открывашки, калькулятора или камкордера. Можно сделать автомобили.

Пока я выдвигал эти предложения — опершись о стол для пущей устойчивости — я понял, что в голове у меня формируется второй ряд идей. До этого момента я был сосредоточен только на своей книге. Я не думал о серии в целом, но сейчас до меня дошло, что «Керр-энд-Декстер» отнеслись к ней небрежно. Их серия про двадцатый век была просто ответом на похожий проект конкурирующего издательства — в котором они увидели перспективу и не собирались её упускать. Но вышло, что, приняв решение запустить этот проект, они уже почувствовали, что их работа сделана. Только чтобы выжить на рынке, чтобы поспевать за конгломератами, как часто повторял корпоративный вице-президент «К-энд-Д» Арти Мельцер, компания должна расширяться, и скинув такую идею подразделению Марка, они превратили её в сотрясение воздуха. У Марка не было нужных ресурсов, но Арти знал, что тот всё равно возьмётся, потому что Марк Саттон, не умеющий отказывать, брался за всё. Потом Арти мог забыть о проекте, пока не придёт время раздавать оплеухи за то, что серия провалилась.

Однако Арти упустил из виду, что именно эта серия действительно была хорошей идеей. Ладно, другие делают похожие вещи, но так всегда бывает. Надо просто сделать всё первым и лучше. Материал — иконография двадцатого века — был в наличии, готовый и ждущий оформления, но пока, насколько я видел, Саттон собрал максимум половину комплекта. У его идей не было ни фокуса, ни структуры.

— Потом ещё есть, ну не знаю, великие спортивные моменты. Бейб Рут. Тайгер Вудс. Во, космическая программа. Да им переводу нет.

— Хмм.

— И мне кажется, у всех книг должны быть похожие названия, — продолжил я. — Что-нибудь узнаваемое — например, моя, «Включаясь: от Хэйт-Эшбери до Силиконовой Долины», так книга Дина вместо просто «Венеры» может называться «Снимая Венеру: от… Пикфорд до Пэлтроу», или «от Гарбо до Спенсер», в таком ключе. Клер, если она ограничилась парнями, может называться «Взращивая сыновей: от Бивера до Барта». Не знаю. Пусть будет общая формула, их будет легче продавать.

На другом конце провода уже давно молчали, а потом раздалось:

— И что я должен по-твоему сказать? Сегодня пятница. У меня есть проекты, которые надо сдать сегодня.

Я представил Марка в кабинете, скрюченного, ошалевшего, пытающегося управиться с кучей работы, едва надкусанный чизбургер у него на столе, секретарша, в которую он влюблён, ритуально унижает его каждый раз, как их взгляды встречаются. У него кабинет без окон на двенадцатом этаже старого здания Портового Управления на Восьмой-авеню, и он проводит там большую часть жизни — включая вечера, выходные и праздники. Во мне поднялась волна презрения к нему.

— Ладно, — сказал я. — Знаешь, Марк, мы обсудим всё в понедельник.

Закончив разговор, я начал расписывать возможную форму серии, и через два часа подготовил предложение на десять наименований, включая краткие содержания и список ключевых иллюстраций для каждой. Но потом — какой шаг сделать следующим? Мне нужны полномочия, чтобы взяться за этот проект. Я не могу просто работать в вакууме.

Позиция Марка, его отсутствие интереса меня задели, и я решил позвонить Мельцеру и представить идею ему Я знал, что у Марка и Арти не самые хорошие отношения, и что Арти с радостью ухватится за возможность нагнуть Марка, но примет ли он моё предложение или нет — это другой вопрос.

Я вышел прямо на него и начал говорить. Не знаю, откуда что бралось, но к концу разговора я фактически уговорил Мельцера реструктурировать всю компанию, поставив серию про двадцатый век в центр нового плана работ. Он хотел встретиться со мной за обедом, но их с женой пригласили в Хамптонс на выходные, и если бы он отказался, жена бы его убила. Но он был возбуждён, не хотел вешать трубку, как будто чувствовал, что эта потрясающая возможность начинает выскальзывать у него из рук…