Третья сила - Валентин Холмогоров Страница 17

– Разделимся, – произнес Виноградов. – Я побегу следом, ты заходи сбоку. Пространство контролируй.

С этими словами он пружинисто подпрыгнул и, перемахнув через низкий заборчик, скрылся из глаз. Тяжело вздохнув, Дениченко припустил следом, стараясь не потерять из поля зрения крошечное светлое пятнышко, то исчезавшее за деревьями, то ярко вспыхивавшее вновь. Вскоре он приноровился к ритму бега между ржавыми прутьями оград и даже смог немного увеличить скорость. Огонек приближался. Тропинка, скамейка, гранитная стела, еще немного – и он наконец настигнет свою цель…

– Поймал! – донесся до него вскрик Алексея.

Николаю показалось, или голос напарника действительно прозвучал немного расстроенно?

Отдуваясь и смахивая выступивший на лбу пот – похоже, действительно пора заняться собой и сбросить с десяток лишних килограммов, – Николай обогнул очередную могилу и выбрался на место схватки.

Виноградов крепко держал за шкирку сидевшего в нелепой позе на земле косматого мужика, испуганно вертевшего вокруг головой и сжимавшего в грязной ладони едва тлеющую церковную лампадку. Мужик был облачен в драные кирзачи, заляпанные штаны непонятного цвета и рваную в нескольких местах куртку, явно позаимствованную с ближайшей помойки, от него отчетливо несло сивухой и давно не мытым телом.

– Ты кто? – спросил Виноградов, для надежности крепко тряхнув мужика за шиворот.

Тот привычно опустил лицо и заслонился рукой, словно ожидая удара.

– Живу я тут, – тряхнул он слипшимися космами.

– На кладбище?

– Ну. – Мужик чуть приподнял голову и, убедившись в том, что никто не собирается его бить, обмяк. – А что? Люди вон на могилах кто хлеб, кто печенье, кто водочки стакан оставляет по русской традиции… На Пасху – яйца… Цветы эвон приносят, собрать можно, а утром – продать… На фуфырик хватит… Менты опять же сюда не суются, по ночам особенно… Боятся оне.

– Прямо так на кладбище и живешь?

– Ну, – тряхнул бородой мужик. – Говорю же, живем. В склепе. Тепло и не капает. Зимой костер палим… Четверо нас тама…

– Тьфу ты, – сплюнул себе под ноги Виноградов и, отпустив бродягу, брезгливо вытер руку о штаны. – В последние сутки ничего подозрительного не замечали?

– Чаво?

– Сегодня, говорю, ничего странного не видели? Призраков там каких-нибудь, других аномальных явлений?

– Так кладбище же, – крякнул мужик и смачно почесался. – Тут кругом эти… Аморальные явления… Давеча вот шел по нижнему участку, это там, на старой половине, глядь, вроде как тетка какая в капюшоне… Встала между могилами и стоит… Повернулся, а уж нет ее, как сквозь землю, прости Господи…

– Д-да отстань ты от н-н-него, – махнул рукой Николай. – Т-тут фиг р-разберешь, где п-п-правда, где п-пьяный бред.

Аура мужичка и впрямь плыла разноцветными пятнами алкогольного дурмана, среди которых отчетливо проступала фиолетовая клякса медленно разрушающейся психики.

– Ладно, – согласился Алексей. – Пошли отсюда.

– Эй! А вот вчера…

– Спасибо, – отмахнулся Алексей от бородача, как от назойливой мухи. – Всего доброго и извините за беспокойство.

Мужик что-то еще кричал вослед, пытаясь поведать нежданным слушателям очередную историю, коих у него водилось в избытке, но Виноградов и Дениченко растаяли в темноте так же внезапно, как и появились. Бродяга с минуту глядел в ту сторону, где исчезли странные ночные гости, и собрался уж было отправиться дальше в поисках провианта, как резкий порыв ветра коснулся его лица невидимой паутиной, хотя листва окрестных деревьев будто бы даже не шелохнулась. Пламя лампадки вздрогнуло и погасло. Вполголоса ругнувшись, мужик принялся шарить по карманам в поисках мятого коробка спичек, который он прихватил с собой именно на такой случай.

– П-п-полночь, – констатировал Дениченко, ежась от пронизывающего ночного ветерка.

Удивительно, но все самые зловещие, странные и сверхъестественные явления в народных сказаниях и фольклоре происходили почему-то именно с наступлением двенадцати часов ночи и ни минутой позже. Сейчас же ничто не нарушало царившего вокруг векового покоя: тишина прерывалась лишь нестройным стрекотом цикад, да где-то в канаве звонко квакала лягушка, запах листвы и влажной травы растворялся в воздухе. Над землей тут и там струились призрачные клочки тумана, поднимавшиеся от нагревшейся за день почвы и опутывавшие мокрыми щупальцами корни деревьев.

– Пройдемся вдоль центральной аллеи – и на выход, – сказал Виноградов, сдержанно зевнув. – Завтра доложим в отдел, пусть сами разбираются.

Звук шагов по гравию гулко разносился вокруг. Глаза уже привыкли к темноте и, несмотря на полное отсутствие источников света, прекрасно различали окружающий однообразный пейзаж. Деревья подступали к тропинке практически вплотную, развесив над нею свои черные кроны, листья которых ласково перебирал ветер. Николай прислушался: что-то стремительно прошелестело позади, словно крупная птица перепорхнула с ветки на ветку; позвоночника коснулся предательский холодок. В тот же миг краем сумеречного зрения он успел разглядеть, как в нескольких сантиметрах над аллеей скользит нечто невидимое, но осязаемое, похожее на сгусток воздуха, рассекающего перед собой пространство с тонким пронзительным свистом.

– Щит! – успел выкрикнуть Алексей, когда внезапно налетевший из ниоткуда вихрь толкнул его в спину и сшиб с ног.

Николай опомнился лишь через несколько мгновений, внезапно осознав, что, расслабившись, уже давно не держит над напарником «пыльного шлема», более того, он вообще забыл о какой-либо защите. Выставив перед собой руки, Дениченко направил к кончикам пальцев энергетический поток, стараясь сплести хоть какой-то защитный знак, но было уже поздно: упругая волна ветра подняла с земли горсть песка и швырнула ему в лицо. Боль резанула глаза, рефлекторно Николай закрыл веки ладонями, и остатки собственной неизрасходованной энергии, которую он так и не успел воплотить в защитное заклинание, вспышкой пронзили его сознание. Виски будто бы сковал раскаленный обруч, перед глазами поплыли разноцветные круги.

Тем временем его напарник поднялся на ноги и наспех создал «зеркало» – простейший знак, отражающий вовне любое воздействие ментального характера. Он ощутил, как мечущийся вокруг дух с ходу налетел на невидимое препятствие и мячиком отскочил прочь, исчезнув во мгле.

– Дениченко!

– Зд-д-десь! – откликнулся Николай, тщетно пытаясь протереть забитые песком глаза.

Виноградов обернулся на голос: этого хватило, чтобы взмывший в воздух за его спиной булыжник с размаху ударил Алексея по затылку и, отрикошетив от ствола соседнего тополя, с гулким бульканьем погрузился в придорожную канаву. Виноградов кулем повалился на землю.

Все стихло. Дениченко с трудом разлепил глаза и тут же закрыл их вновь: набившийся под веки песок не позволял смотреть по сторонам, слезы текли по щекам, на зубах противно хрустело. Алексей шумно завозился на земле, поднялся на четвереньки, по-собачьи встряхнул головой.