Запечатанное счастье - Наталья Самсонова Страница 17

— И рассказать сыну, что у него никогда не будет жены? Не рановато ли? Ему всего шестнадцать лет.

— Я бы сказала, что слегка поздновато. Это знание не помешало брату вашего отца, он и леди Фиарр живут душа в душу и воспитывают общих детей. Учитывая уровень одаренности мальчишек, не будет в королевстве такого дурака, который назовет их бастардами.

— Вы не думали вернуться на пост старшего дознавателя?

— Я слишком стара, — поморщилась леди, — и громкие крики вызывают у меня мигрень. К тому же королевская власть крепка как никогда.

Я прислушался, и понял, что соловей нас покинул. Жаль.

— Крепка, как никогда, а о том, что королеву не принял двор, я узнаю спустя три года. Тихая, почти неслышимая травля — все рассчитано на редгенский слух.

Леди Форнвиль вздохнула, сорвала листок с вьюна и растерла его в пальцах.

— Вашей матери, перед ее первым балом в статусе королевы, в туфельки подсыпали стеклянную крошку. До этого эпизода она тоже, как и Мэврис, пыталась отделиться от Траарна. Тогда власть была не так крепка и нежной эльфийской леди пришлось отращивать клыки и когти. Сейчас такое и представить невозможно, верно? А тогда ваш отец стоял перед супругой на коленях, врачевал ее израненные стопы и даже не пытался ничего пообещать. Они вместе привели Траарн к единству и удалились, потому что никому ничего не простили. Вы, мой король, не знаете, что такое бессилие. Ваши проблемы с женой решаются очень просто — уважение, умеренное потакание капризам и ухаживание. Три столпа, на которых держаться все браки мира.

— Она не носит то, что я ей дарю, выбрасывает из покоев цветы, на прогулке держится так, будто ей приказали идти со мной, — я криво усмехнулся. — Мэврис это Мэврис и я ее ни в чем не виню. Наша жизнь началась отвратительно и продолжилась так же. Сейчас мы в состоянии хрупкого мира и меня это устраивает.

Я врал и мне даже не было стыдно. Кто бы что ни думал о моей жене, но я восхищался ее характером и ее способностью гнуть свою линию. Та неделя, когда она не просто объявила голодовку, а старательно ее соблюдала, расставила все по местам. Моя королева снизошла до исполнения союзного договора «Я понимаю, что от вашего рода зависят жизни редгенцев», но «Искренне надеюсь, что иные проблемы, не касающиеся одаренного потомства, вы решите самостоятельно» даже не собиралась снисходить до меня. Если верить донесениям агентов, то у нее был «слишком близкий друг».

— А я все равно считаю, что никакая война не может длиться вечность. И наша королева уже достаточно насиделась в своих покоях, — задумчиво произнесла леди Форнвиль. — Она ведь всю свою жизнь, до замужества, постоянно что-то делала. Картрис Редгенская только и знала, что затыкать собой все дыры — ее отсылали везде, где требовалась магическая помощь. Наводнение? Отправим туда Черную Волчицу. Пожар? Чудесно, у нас есть Картрис. Эпидемия? Что ж, с этим разберется старшая дочь Вожака. Своим статусом, своими достижениями она плюнула в лицо всему Редгену. Они балуют своих жен и дочерей, но при этом не позволяют им заниматься чем-то осмысленным.

Алиэста старательно объясняла мне то, что я и так знал. Мэврис должна была выйти замуж за одного из своих соотечественников, но вместо этого пошла по пути Картрис. Женщина архимаг, одна из семи в истории Четырех Королевств. Было ли это ее желанием, или она стремилась избежать брака — неизвестно. Но то, что ей этого не простили не поддавалось сомнению. После ее становления Картрис очень много молодых редгенок задумалось о высшем магическом образовании. Прецедент-то вот он, в семье Вожака.

— Если вы не против, леди Форнвиль, я покину вас. Мне стоит навестить Ее Величество перед балом. Она, как вы помните, была не здорова.

Прервавшаяся на полуслове Алиэста как-то странно улыбнулась, и склонила голову:

— Мудрое решение, мой король.

Я в этом уверен не был, но спорить не стал. И без того старейшая придворная леди смотрит на меня, как на несмышленого ребенка.

Уже привычно открыл портал в небольшой альков и быстрым шагом добрался до покоев супруги. Покоев, у дверей которых нес караул неимоверно гордый собой гвардеец. Хм, странно, раньше Мэврис была против лишних людей на своей территории. Но гораздо больше меня удивила изящная эльфийская ваза, стоящая на затрапезной табуретке.

— Ваше Величество, — поклонился гвардеец. — Позволите доложить?

— Позволяю, докладывай, — кивнул я.

— Его Величество Линед Сехарейя Траарнский с визитом к Ее Величеству Мэврис Ильсин Траарнской! — гаркнул гвардеец, склонившись к вазе.

С одной стороны, король априори в курсе всего, что происходит во дворце. С другой стороны, от матери мне досталось немного любопытства и я погибну, если не пойму зачем орать на вазу.

— Интересный способ. Давно придумали?

Гвардеец приосанился и обстоятельно доложил:

— Ее Величество приказала, чтобы в покои больше никто не шастал, как к себе домой! А то никто не стучит, а если стучит то не слышно. Вот милорд нед-Арнский и наколдовал. А вот за табурет-то королева ругалась, да. Но постамент еще не готов, а если я с вазой в обнимку стою, то в покоях миледи слышно дыхание. Я пробовал не дышать, но не получилось.

— Ясно. Одобряю.

Гостиная пустовала. Серо-голубые тона, вышедшая из моды мебель и полное отсутствие живых картин — Мэврис остается верна себе. Осмотревшись, нашел вазу близнеца. Если подойти ближе и прислушаться, то все равно слышно дыхание гвардейца. Бедная Мэврис, неужели не догадывается прикрыть чем-нибудь отверстие?

Тихий шорох подсказал, что супруга готова почтить меня своим вниманием. Повернувшись, я увидел Мэврис и забыл все, что хотел сказать.

— Добрый вечер, Ваше Величество, — она замерла в дверях.

А я мог только молчать и созерцать это удивительное непотребство, надетое на королеву. Я не знаю, что удерживало бриллианты на ее теле, может магия, может какая-то портновская хитрость. Но моя жена стояла передо мной одетая лишь в драгоценности и свежие цветы. Нет, вокруг нее еще колыхалась какая-то прозрачная вуаль, но назвать эту самую вуаль «тканью» не поворачивался язык.

— Бал вот-вот начнется, — выдавил я и сделал шаг вперед.

— Позволь мне не идти на бал, — она просительно улыбнулась и отступила от меня ровно на один шаг.

Несмотря на улыбку, в голосе жены звучала неуверенность и страх. Чтобы прийти в себя, мне пришлось использовать охлаждающие чары. И тогда вид супруги открылся мне с другой стороны — бледная, дрожащая, она вцепилась в косяк тонкими, сильными пальцами и готовилась… К чему?

«К тому, что я поволоку ее на бал силой. Ведь обещал», промелькнуло в голове.

— Было достаточно уведомить меня о плохом самочувствии, — сглотнув, сказал я.

— Вы обещали волочь силой, — безжалостно напомнила Мэврис.

— Я был зол и считал тебя худшей женщиной, чем ты есть. И я снял запрет, ты можешь посетить детскую. Сама понимаешь, долго тебе с детьми задерживаться нельзя, — я развел руками, — но поиграть и почитать сказку ты сможешь.