Звёздный огонь - Наталия Осояну Страница 17

— Иди! — он махнул рукой, не то отпуская Хагена, не то прогоняя. — Обсудим это как-нибудь в другой раз…

Пересмешник вышел на палубу, но не успел сделать и двух шагов, как столкнулся с Джа-Джинни. Выражение лица у крылана было неприятное.

— Хотел кое-что тебе сказать по поводу утреннего происшествия, — сообщил человек-птица ровным голосом, устремив на пересмешника немигающий взгляд. — Сказал бы сразу, но капитан отвлек.

— Ты о драке? — удивился магус, а про себя подумал: «Как, и он о том же?..»

— О её последствиях. — Джа-Джинни каким-то образом умудрялся смотреть на Хагена снизу вверх так, что казалось, будто пересмешник ниже ростом на целую голову, а не наоборот. — Ты хочешь отблагодарить Эсме…

Магус кивнул без малейшей догадки, о чем пойдет речь дальше.

— На всякий случай хочу тебе раскрыть один из целительских секретов… — Крылан протянул руку, словно желая стряхнуть с плеча Хагена невидимую соринку, но на самом деле его острый коготь чиркнул пересмешника по шее. — Видишь ли, когда целителю не удается выпить снадобье — а ты ведь знаешь, что служители Эльги везде носят с собой разноцветные флакончики? — он тратит на исцеление собственную жизненную силу, сокращая отпущенный Эльгой срок. Вот что сделала для тебя Эсме сегодня утром.

Джа-Джинни выдержал паузу, наблюдая, как меняется лицо пересмешника.

— Я это сказал вовсе не для того, чтобы ты побежал покупать ей какую-нибудь безумно дорогую дребедень — надеюсь, понятно?

Хаген вздохнул; конечно, он всё понял — благо, Джа-Джинни объяснял так, что яснее просто не бывает. Крылан удовлетворенно кивнул и прибавил:

— Будь добр, вспомни об этом…

* * *

— …когда в следующий раз полезешь в драку. Ясно?

Хаген кивнул, внимательно изучая замысловатый узор на потертом ковре. Заступница, сколько раз будет повторяться эта сцена? Красивая женщина с жестоким властным лицом смотрит на него так, словно хочет испепелить взглядом, а он переминается с ноги на ногу, трогает свежий синяк под глазом и кончиком языка проверяет, все ли зубы на месте.

— Не слышу?

— Да, бабушка, я всё понял.

Леди Хеллери тяжело вздохнула, её правая рука безотчетно потянулась к серебряному медальону — и опустилась, не коснувшись. Этот древний символ власти старейшина Пересмешников — единственного клана, которым многие века женщины управляли наравне с мужчинами — двадцать лет назад отдала своему сыну. Она не догадывалась, что однажды получит драгоценность назад, утратив нечто несоизмеримо большее. Не знала Хеллери и о том, что собственными глазами увидит угасание некогда могущественного рода.

— Как я устала раз за разом повторять одно и то же, — прошептала Хеллери чуть слышно, и потянула на плечи теплое одеяло — старея, леди Локк превращалась в мраморную статую, прекрасноликую, но холодную. Неправильно, всё неправильно. На её месте сейчас должен быть другой, но… Великий шторм решил иначе. Вот уже почти десять лет прошло с того страшного дня, когда не стало Гэри, а она так и не сумела смириться. Отчего Заступница не спасла её сына, чем он прогневал Пресветлую?

— Я знаю, что доставляю семье много хлопот, — негромко проговорил Хаген. — Так, быть может, мне лучше просто уйти?

Хеллери вздрогнула.

— Ты слишком… — Она едва не сказала «слишком мал», но вовремя спохватилась. Бросить такие слова в лицо четырнадцатилетнему подростку — верный способ добиться того, что в ответ на просьбу получишь отказ, а в ответ на угрозу — насмешку. — Ты слишком рано об этом заговорил. Сейчас не время расставаться: Аматейн только и ждет, когда мы располземся по углам… нас будет легче легкого переловить по одиночке…

Хаген почувствовал, что его вот-вот захлестнет с головой волна ярости. С некоторых пор обычные выволочки, которые он получал от леди Локк за очередную драку, превратились в душеспасительные беседы о судьбе клана, о непрекращающейся битве с Капитаном-Императором — битве, проигранной ещё до начала. Должно быть, это ознаменовало его взросление? Хаген теперь знал наверняка многие из вещей, о которых раньше лишь догадывался. Как и следовало ожидать, утешения это не принесло.

— Считаешь, рано? — от волнения и гнева его голос охрип. — А мне кажется, что бы мы ни сделали, уже слишком поздно.

Хеллери потеряла дар речи от неожиданности, и Хаген продолжил:

— Мы только убегаем да прячемся — притворяемся обычными людьми, переезжаем с места на место, — но Император раз за разом нас находит! Тебе это ничего не напоминает, бабушка? Так кот играет с мышкой, загнав её в угол — развлекается, пока сыт. А мышь-то вообразила, что сумеет скрыться… Он играет с нами, но рано или поздно это ему наскучит — и Пересмешников постигнет та же судьба, что и Сов, Буревестников, Фениксов…

— О чем ты говоришь?! — выдавила Хеллери. — Что с тобой произошло?

— Я устал молчать! — крикнул Хаген. Какая-то часть его души пришла в ужас от только что произнесенных слов, но он не мог остановиться. — Мне не пять лет, хватит! Я уже взрослый! И если моё слово хоть что-то значит, то я говорю — мы должны бороться, а не отсиживаться в норах!

— И как ты борешься? — с горькой улыбкой спросила Хеллери своего внука, который в этот миг и впрямь показался ей взрослее — выше ростом, шире в плечах, с отчаянным блеском в глазах, — но вовсе не умнее. — Разбивая носы мальчишкам на рыночной площади? Взрываясь, словно звездный огонь, в ответ на слова какого-нибудь задиры? Рискуя повредить лицо и остаться изуродованным на всю жизнь?

Хаген молчал, не сводя с бабушки горящих глаз.

— Политика, мой мальчик… — проговорила леди Локк. — Тебе четырнадцать, а я прожила на свете триста лет и понимаю в этом куда больше. Сильнейшим кланом издавна считались Фениксы: чтобы свергнуть Аматейна, Бастиану и Марко не понадобилась бы ничья помощь, потому что… а, пустое. Всё равно это их не спасло, потому что даже сильнейший не защищен от измены. — Она ненадолго остановилась, чтобы выровнять дыхание. — Ты не слушаешь меня.

Отчаянные слова мальчишки вовсе не оставили Хеллери равнодушной: старейшина поняла, что настал момент, которого она боялась уже давно. Пришла пора поговорить с внуком в открытую, и леди Локк отчего-то поддалась надежде, что именно младший сын её безвременно ушедшего Гэри окажется подходящим для того, чтобы возглавить погибающий клан — а Пересмешники погибали, в этом Хаген ничуть не ошибся. Но Хеллери подвело обыкновение начинать любой разговор издалека.

— Я понимаю одно, — сказал Хаген, и ярость в его голосе бушевала с прежней силой. — Не нравится, что я дерусь с простолюдинами? Это оскорбляет твою гордость? Так ведь ни ты, ни братья не научили меня сражаться, как положено сыну клана. Аматейн, должно быть, играет с нами, потому что знает наверняка — ты не сможешь дать отпор, ты слишком стара и труслива!..

Те, кто подслушивал за дверью, услышали вслед за этим глухой удар — опрокинулось кресло, — и звонкую пощечину, а потом Хаген выскочил из комнаты бабушки и умчался прочь, как ураган.