Дары волшебства - Андрей Смирнов Страница 16

Тринадцатого сентября девять тысяч пятьсот третьего года — то есть в тот день, когда Дэвид Брендом впервые проснулся не обычным коддуном с посредственным Даром, а посвященным Кильбренийского источника — членов семьи ита-Жерейн (если не считать Рию-узей-Сорквейн, которая после замужества практически переселилась в Гэал) было пятеро: Вилайд, его дочери Сэан и Нильза, сестра Вилайда Дифрини и ее сын Дагуар. Четырнадцатого сентября того же года ита-Жерейн осталось лишь трое. Случилось это так.

…Со стороны замок Шурбо — подарок герцога Ларгата своей дочери Жерейн в день ее совершеннолетия — казался просто группой высоких башен, построенных рядом друг с другом наобум, без всякого плана. Впечатление хаотичности производило обстоятельство, что среди трех десятков башен найти две похожие было просто невозможно. Если по толщине некоторые из них еще были примерно одинаковыми, то высотой различались все. Самая высокая будто протыкала облака своей конусообразной крышей, а самая низкая была не больше трехэтажного дома.

Ио первое впечатление бессистемности было обманчивым. Приглядевшись, случайный путник улавливал в расположении башен определенный порядок, а пассажиру спегсайба, смотрящему на замок сверху, этот порядок становился ясен почти сразу. Имелись четыре «ведущие» башни, каждая из которых возглавляла ряд башен поменьше. Башни в каждом ряду уменьшались постепенно, каждая следующая — на одну пятую величины предыдущей. Ряды, отходившие от «ведущих» башен, не были прямыми, они изгибались полукругом — четыре изогнутых луча свастики, восходящих к единому центру. Башни соединялись между собой крытыми переходами и воздушными мостами.

Нынешняя хозяйка замка, Дифрини-кириксан-Саутит-Ниртог, занимала самую высокую из четырех ведущих башен, ее сын Дагуар — другую ведущую, меньшую по высоте. Во всех остальных башнях жили елуги и дворяне. Некоторые башни пустовали — их комнаты предназначались для возможных гостей.

Герцогиня Дифрини, капризная и вздорная особа, обожавшая быть в центре внимания, легла спать незадолго до полуночи, предварительно отругав служанку за какую-то мелкую провинность. Дифрини находилась в состоянии хронического недовольства окружающим миром, исключая лишь те часы, когда она собирала в своем замке дворян или отправлялась вместе со свитой в гости к какому-нибудь высокорожденному из младшей семьи, подчиненной клану Ниртог. Тогда все смотрели ей в рот, вертелись вокруг нее, выслушивали ее советы и отвешивали комплименты. В эти минуты в мире Дифрини все было хорошо и ладно, она ощущала, что порядок вещей естествен и правилен — именно таков, каким он и должен быть. В остальное время все шло не так, и это ее сильно раздражало. Конечно, в обычные дни служанки тоже вертелись вокруг нее, но этого было недостаточно. Не ее масштабы. Она подозревала, что слуги и дворяне, постоянно жившие в замке, не очень-то ее любят, и ей это не нравилось. Почему приятные и галантные люди всегда служат кому-нибудь другому, а не ей? Вокруг нее — сплошные тупицы и честолюбивые пройдохи: им она нужна только ради милостей, которыми их осыпает. Никто не ценит ее по-настоящему, никто! Даже ее собственный сын. Герцогиню подчас просто ужасало, насколько несправедлив к ней окружающий мир.

С высокорожденными, равными ей по статусу или превосходившими ее, Дифрини предпочитала не общаться. Встреча с такими персонами на светском рауте могла испортить даже те немногие минуты радости, которые у нее были: она переставала быть единственным центром внимания, ее собственный блеск затмевался блеском иного светила, занимавшим место по соседству. Это было отвратительно, невыносимо, вызывало изжогу и мигрень. В скором времени у нее возникало желание заколоть соседа десертным ножом или ненароком опрокинуть на него бокал с шампанским. Конечно, она никогда не позволяла себе ничего подобного, но чувство того, что рядом с тобой сидит твой самый смертельный враг, усиливалось с каждой минутой, особенно в тех случаях, если сосед был красив и остроумен. И усиливалось втрое быстрее, если рядом сидел не сосед, а соседка. Она ненавидела это чувство и не желала, чтобы оно появлялось. Поэтому она просто избегала таких встреч. В сущности, Дифрини была добрым созданием и даже служанок, которых третировала ежечасно, практически никогда не увольняла и не подвергала телесным наказаниям, хотя регулярно грозила им как первым, так и вторым.