Летний дракон. Первая книга Вечнолива - Тодд Локвуд Страница 16

– Этому противоречит статуя, что стоит посреди наших руин, – произнес Мабир. – Она появилась гораздо раньше и Гурваана, и Коррузона. И почему она изображает схватку двух Авар, если они оба – отражения Коррузона?

– Очевидно, то просто метафорическое изображение борьбы, – отмахнулся Беллуа, – не стоит воспринимать его буквально.

Вновь воцарилась тишина. Мабир и Беллуа буравили друг друга взглядами. Их внезапная стычка меня удивила. Я и не подозревала, что в Гурваане и провинциях спорят о нюансах Храмового писания, но быстро поняла, что сейчас дело в демонстрации власти. Витраж нашего скромного местного Храма изображал Коррузона Высочайшим из всех Авар, но рядом с ним были и остальные, включая Гетига. Я никогда не могла понять, что Мабир имел в виду, называя их «ипостасями» или «обличьями» Коррузона. Теперь Беллуа говорил об «отражениях». Вот что сбило меня с толку. Я представляла создание, которое способно отправлять в мир свои «осколки», чтобы видеть, слышать и, возможно, даже говорить от Его имени – как будто Гетиг был Коррузоном, просто сменившим шкуру. Такое утверждение показалось мне очень странным.

Но, прежде чем я успела сообразить, что к чему, Мабир сдержанно заговорил:

– Принимая во внимание описания и время – день до середины лета, – мы должны согласиться с тем, что молодые люди видели Летнего дракона… вне зависимости от того, кто он на самом деле – был ли он сам по себе или же являлся отражением Коррузона.

Беллуа промолчал с каменным лицом.

– Но это хороший знак или плохой? – приосанился Томан. Он не любил отвлекаться от дела.

Мабир задумался.

– Появление Летнего дракона не несет ничего доброго или дурного. Однако он символизирует то, что настал некий момент, ведущий либо к длительной эре перемен, либо к кратким свершениям, длящимся лишь один-единственный сезон. Иногда Гетиг прилетает в мгновения наивысшего достатка, поэтому его и называют Летним, – после солнцестояния, когда мир пребывает в изобилии. Но материальный мир непостоянен, и потому появление Летнего дракона способно предвещать как богатый урожай… так и засушливое лето, увядание. Здесь есть множество вариантов. Дариан не ошибся, когда назвал Гетига предвестником перемен. Правильнее, наверное, будет назвать его олицетворением вероятности. Он является лишь одним из проявлений Круговорота. И еще важен контекст. Например, сама местность, а именно деревня Риат, и если конкретнее – то окружение детей Маджи. Не забудьте и то, что к обстоятельствам причисляются и следующие события: ранение Френа и обнаруженный мертвый дракон, не говоря уже о случайном подношении – беспечно брошенной у древнего алтаря туше оленя. Все это не совпадения, и, учитывая страшные вести из Кулоды, они могут быть дурными предзнаменованиями.

Беллуа бросил на меня пытливый взгляд. Я прикусила губу.

– И теперь ты вернулся к тому, о чем говорил я, – кивнул он Мабиру. – Не бывает «местного» там, где речь идет о Высшем драконе, поскольку они есть отражения Коррузона. Явление Высшего дракона неизбежно влияет на судьбу нашего народа, а не только этой деревни. И, конечно же, не парочки подростков. – Беллуа подчеркнул последнее слово, и меня сразу охватило отвращение. – Если мы считаем, что от подростков знамение распространяется на гнездовье, а оттуда на деревню, то должны идти и дальше – до всего Гурваана и Коррузона. Авар – это отражения, или ипостаси, или иные воплощения Коррузона, истинного и неповторимого. Твои попытки отделить Гетига от Высочайшего бессмысленны. И, что гораздо хуже, эгоистичны.

Мабир прищурился.

– Нельзя прогнуть знамение под свои желания. Оно подвластно лишь само себе.

– Но как же знаки влияют на контекст? – вмешался Томан. – И Френ, и мертвый дракон, и олень…

Отец врезал кулаком по столу.

– Хватит уже про «контекст»! Нет никаких знаков, кроме Гетига! Остальное – мирские события. А зло, которое связано с ранением Френа, я искуплю. Я лично позабочусь о нем и дам ему работу в гнездовье. Я откуплюсь от беды, хотя поступил бы так и без всяких знаков, ибо это правильно. Вот, смотрите – я отменяю одно из ваших дурных знамений. Что касается мертвого дракона – мы им займемся! Подозреваю, что он обитал в дальней части гор. Мы исправим несправедливость тем, что сделали бы в любом случае: найдем и убьем браконьеров.

– Одобряю твой практичный подход, мастер-разводчик, – сердито произнес Беллуа. – Но если ты полагаешь, что отменишь знамения, вскоре убедишься, что лишь закрываешь глаза на их истинное значение. Как этот случай может послужить Коррузону и империи? Я опасаюсь худшего.

Отец покачал головой.

– Называя всякое случайное событие опасным знаком, вы только усложняете ситуацию. Утром я слышал, как Шуджа пукнул – что, теперь нужно зарубить курицу? Принести жертву?

– Зажечь благовония? – предложил Томан.

Дариан подавил смешок.

Беллуа стиснул губы в нитку.

– Насмехайтесь, если угодно. Но все события связаны, – он повернулся к Мабиру. – Ты сказал, дхалла, что здесь нет совпадений. Завязался плотный узел обстоятельств, которые нельзя отделять друг от друга. Ранение, забытая туша оленя и мертвый дракон бросают тень на роль твоих детей в этой истории. Оставишь без внимания столь дурные знамения – навлечешь на свою долину проклятие.

От слова «проклятие» и от второго неуверенного взгляда, который бросил на меня Беллуа, мои руки покрылись гусиной кожей.

– Я намеревался оставить в нынешнем году двух детенышей, – сказал отец. – У нас неплохой выводок, и настало подходящее время. Но драконерия требует всех. Если вы нуждаетесь в драконах, то должны позволить мне расширить гнездовье. Почему вы не считаете это наилучшим решением? Бессмыслица какая-то. Прибавьте к вашему «контексту».

Беллуа пожал плечами.

– Можешь найти драконов в возрасте…

– Не выйдет, просто никак не получится! Драконы образовывают пары очень рано, и связь длится до самой их смерти. Попытка сблизить драконов в возрасте требует особого подхода и редкой удачи. С Шуджей у меня получилось только потому, что он еще был молод, когда мы вернулись с войны, да и Грюс – мягкое и терпеливое создание… и, кстати, я сам, гром меня раздери, отлично знаю драконов! – отец скрестил руки на груди. – Почему бы вам честно не рассказать, куда вы клоните? Чего добиваетесь?

Беллуа перевел взгляд с моего отца на Мабира и обратно.

– Прежде всего история должна оставаться в тайне, пока мы не выясним ее значение.

– В тайне? – переспросил отец. – Весть о явлении распространилась еще вчера. Мабир услышал ее в лечебнице при Храме, а рядом находились его послушник, Туло, и молившиеся жители деревни.

Мабир кивнул.

– Я был с прихожанами. Боюсь, молва уже распространилась, добрый Беллуа.

– Зачем вам продолжать хранить секреты? – упорствовал отец. – Я-то думал, вы захотите раструбить об этом на весь мир.