Королевская кровь. Связанные судьбы - Ирина Котова Страница 16

– Твои дела никогда не были для меня пустяками, кузина, – ответил он любезно. – А что касаемо твоего «мальчика», так слабость и болезнь не помешали ему совершенно возмутительным образом нарушить режим и сбежать из лазарета. Так что к семи должен быть у меня.

Тетушка леди Шарлотты в свое время сделала блестящую партию – вышла замуж за отца Луциуса, и Инландер, несмотря на всю свою суховатость, к родственникам относился с доступным ему радушием. И хотя публично фамильярность была недопустима, в кругу семьи и частных беседах он мог быть приятным и даже остроумным.

– Лици, – проворковала леди Шарлотта в трубку, будто ей было не за пятьдесят, а всего лишь семнадцать, – сжалься. Это ты жаворонок, а нам, простым смертным, никак не приспособиться к твоему режиму. Пусть поспит. Перенеси хотя бы на одиннадцать.

Его величество недовольно кашлянул в трубку.

– В одиннадцать, – сказал он, и леди довольно улыбнулась себе в зеркале, поправила воротник пеньюара. Сейчас будет встречное условие, Луциус не делал одолжений без немедленного взимания долга. – И, Лотти. Через пятницу – Серебряный бал. Я хочу, чтобы ты была. Вместе с сыном.

– Конечно, – пообещала графиня Кембритч. – Благодарю за доброту, ваше величество.

Без пяти одиннадцать Люк, одетый в строгий костюм, в спешном порядке доставленный ранее остального заказанного матерью гардероба, любовался своим разбитым лицом в зеркала, коими была обильно украшена секретарская у приемной его величества. Виталисты постарались на славу: отек спал, синяков почти не было видно, но некая покореженность наблюдалась, как и розовеющие свежие шрамы от рассечений. Личный секретарь его величества, лорд Палмер, вышедший из кабинета, позволил себе несколько оценивающих взглядов, прежде чем пригласить Кембритча на аудиенцию.

Высокий, сухой, с начавшими седеть рыжими волосами, король Луциус на мгновение поднял блеклые голубые глаза на вошедшего, задержал взгляд на его лице, чуть нахмурился, но милостиво кивнул в ответ на поклон и приветствие и продолжил читать бумаги. Выражение лица его величества было несколько брюзгливым, и Кембритч, стараясь не ухмыляться, вспоминал, как его мать сравнивала Луциуса с унылой собакой. «Чистый бассет-хаунд, – говорила она, – а ведь в молодости был весьма и весьма».

Люк, подавляя неуместную веселость, молчал, оглядывая кабинет. Небольшой, душный, с маленьким окном. Тяжелая и темная дубовая мебель с резными гербами, глубокий камин с широкой трубой, выложенной белой плиткой с лазурной росписью, шкафы, кресла. Потемневшее от времени зеркало во весь рост. Весь этот доисторический хлам сдать бы в музей, но ведь традиции. Традиции для Инландеров – это все. Да и сам Глоринтийский дворец производил гнетущее впечатление: темный, с небольшими помещениями, длинными гулкими коридорами со старым паркетом и тихими слугами. Люк никогда не любил здесь бывать. Неудивительно, что правящая династия напоминает тихих неврастеников – попробуй остаться со здоровой психикой, когда растешь в этом подавляющем тебя складе старых вещей.

Запах табака щекотал ноздри – его величество никогда не курил на людях, но, работая, баловался, и Люк чуть поморщился, вдохнув едкий приторный дымок: сам он не любил сигарет со сладким вкусом, полагая, что добавки только портят удовольствие.

– Кембритч, – наконец холодно сказал король Инляндии, отложив бумаги, – приглашаю вас пройтись. У меня к вам разговор.

– С удовольствием, ваше величество, – учтиво ответил виконт и, подождав, пока Инландер пройдет к двери, направился за ним.

– Итак, – требовательно произнес Луциус Инландер, когда они прошли в длинную портретную галерею, опоясывающую высокий холл на втором этаже и увешанную изображениями рыжих предков нынешнего короля, и медленным шагом стали прогуливаться вдоль картин, – вы знаете, о чем я хочу с вами поговорить.

– Догадываюсь, ваше величество, – подтвердил Люк, разглядывая королевского предка в чудовищном парике и с таким же снисходительным выражением на лице, как и у взирающего на виконта монарха. Черт бы побрал этого тха-охонга, позволившего Луциусу навязать ему долг жизни.

– Речь пойдет о долгах, – вторя его мыслям, продолжал Инландер отстраненно, поглядывая вниз, в холл, через темные перила, – давних и новых. Ваш дед, герцог Дармоншир, был человеком достойным, но, как вам известно, несколько нетерпимым. – Люк вежливо склонил голову, хотя определение «несколько» покойному деду явно льстило. – Он был столпом Инляндии, верно служил моему отцу, затем мне и стал для меня не только наставником, но и другом. Перед смертью, пять лет назад, он обратился ко мне с просьбой, которую я и намерен выполнить.

Очередной Инландер на портрете пытался выглядеть грозным. Настолько, насколько может быть грозной унылая собака с обвисшей мордой.

– Он просил меня настоять на том, чтобы его внук, отказавшийся от титула из-за давней ссоры, принял его, обеспечив достойное продолжение рода Дармонширов, – добавил Луциус размеренно. – Вы же самым возмутительным образом игнорировали свой долг и мои приказы. И даже осмелились уехать из страны и принять рудложское гражданство.

– И я до сих пор являюсь подданным Рудлога, – напомнил Люк вежливо.

– Это ненадолго, – отмахнулся Луциус. – Вас ждет пакет со всеми документами о переходе к вам титула. В ближайшие дни вы обязаны посетить Дармоншир и принять дела у временного управляющего. В пятницу мы даем первый королевский бал сезона. Там я и представлю вас свету как нового герцога.

– Это все, ваше величество? – спокойно уточнил виконт. Если и правда все, то он легко отделался.

Луциус взглянул на него с иронией, и Кембритч поймал себя на мысли, что монарх совсем не так прост, как кажется.

– Нет, конечно, виконт. Мне мало удостовериться, что вы приняли титул. Раз уж вы оказались мне должны, я собираюсь стребовать все, что необходимо для выполнения данного слова. Вам необходимо жениться и произвести наследников. И чем скорее, тем лучше.

– Я не очень готов к женитьбе, ваше величество, – осторожно сообщил Люк, напрягшийся при упоминании гипотетических наследников. – Прямо скажем, совсем не готов. И если титул я приму смиренно, то здесь вынужден отказаться. Лет через пять, может быть…

– Вы же помолвлены со старшей Рудлог, – сварливо перебил его монарх.

– Это было вынужденным решением, – признался Кембритч, – и сейчас в нем нет необходимости. Тем более что ее высочество похищена и нет уверенности, что она вернется.

Они подошли к широкому зеркалу в серебряной оправе, зачем-то расположенному посреди портретной галереи. Рыжие потомки Белого вообще, похоже, питали нездоровую страсть к зеркалам. Люк глянул на себя, на короля – они были одного роста, с одинаковыми подбородками и носами. Родственники, что сказать. Хотя вся инляндская знать как горох из одного стручка – и чем ближе к трону, тем похожей.

– Она жива, Рудлоги чувствуют это. Значит, вернется рано или поздно, – ответил Луциус уверенно, – и я не советую вам упускать эту партию. Даже так: я запрещаю вам упускать эту партию. Сильнее крови вы не найдете. Однако же, если за этот месяц Ангелина Рудлог не появится, я дам вам выбор из десятка достойнейших претенденток.