Дрожь земли - Роман Глушков Страница 16

Тактика моего прорыва была проста, как пробежка по стометровке. Вдоль подножия завала протянулся глубокий, кривой буерак. Дно его представляло собой для засевшего на возвышенности снайпера непростреливаемую – мертвую – зону. Спрыгнув в канаву, я мог попытаться прошмыгнуть мимо бота, а если повезет, то и устроить для него ловушку.

Заманить его туда не составит проблемы – Ползун в любом случае засечет меня еще на подходе ко рву. А вот для дозорных на смотровых вышках мой маневр, наоборот, останется незаметен. Ржавый остов, за которым я отсиживался, скроет меня и от дружинников. Надо лишь обойти его так, чтобы он заслонил Капуцина от их взоров, и, пригнувшись, добежать до края буерака. А уж в нем-то я – невидимый ни для кого – выкажу всю прыть, на какую способен. Дальний конец траншеи находится позади завала, и, выбравшись из нее, я окончательно скроюсь с глаз хозяев Обочины.

Только бы Жорик не спал и был готов в точности выполнить все, что я ему наказывал. Ну да ладно. Даже если этот раздолбай дрыхнет, сейчас я его разбужу…

Я подобрал полы хламиды и, сжимая в руке «шторм», подполз под раскуроченный остов. Для дружинников на вышках мои намерения были предельно ясны: расстрелять с незаметной позиции преградившего мне путь Ползуна. То, как я снимаю с себя мешающую бегать длиннополую одежду, откладываю бесполезные посох и автомат и отлепляю с лица грим, дозорные уже не видели. Отныне Капуцин для них исчез, но сделал он это вполне обыденно. Взял и просто-напросто затерялся в нагромождениях разбросанного вокруг Выгребной Слободы хлама.

Вместе с автоматными магазинами, которые также пришлось выбросить, у меня в подсумке лежала парочка антикварных гранат. Их я приобрел сегодня утром на Обочине у торговца списанным с армейских складов оружием. Стоили «лимонки» недорого – их нынешние плазменные «потомки» были легче и убойнее этого старья, – но в том-то и заключалось их преимущество. Доисторические «калашниковы» и «СВД» далеко не всегда показывали себя на высоте против техноса и современных сталкерских доспехов. Однако осколочные гранаты были еще вполне эффективны. К тому же в них отсутствовала всякая электроника. При моей неуживчивости с ней именно этот фактор, а не гранатная убойность имел для меня первостепенное значение.

Тратить гранату только на то, чтобы отвлечь внимание бота, было непрактично, но иного выхода, к сожалению, я не видел. Настроенная на поиск источников тепла система наведения Ползуна будет ненадолго сбита с толку взрывной волной. Это позволит мне отыграть у него несколько важных секунд. Жаль, нельзя добросить «лимонку» до самого снайпера – высоковато он, мерзавец, засел. Но хоть ослеплю его ненадолго – и то хлеб.

Выброшенная мной из-под остова граната закатилась в одну из ближайших воронок, где и разорвалась. Взметнувшиеся вверх камни и глина еще не осыпались, а мгновенно среагировавший биомех уже всаживал в то место пулю за пулей. Я же выкатился из укрытия, вскочил на ноги и, пригнувшись как можно ниже, метнулся к буераку.

Наконец-то можно забыть о мнимой хромоте и ни в чем себя не ограничивать! Я ненавидел своего паразита за то, что он отнял у меня нормальную, человеческую жизнь. Ненавидел истово, всеми фибрами души. Но когда здесь, в Пятизонье, он вступал в борьбу за мою – и, возможно, свою тоже – жизнь, я испытывал к нему глубочайшую признательность. И по мере сил старался ему содействовать. А что еще остается делать, если судьба загнала меня в такое безысходное положение?

Как и ожидалось, проскочить мимо биомеха незамеченным мне не удалось. Две пули впились в склон, по которому я секунду назад скатился на дно буерака. Других выстрелов, кроме тех, что произвел Ползун, слышно не было. Это хорошо. Если мне повезет и охотники продолжат мешкать, стычка с туповатым ботом станет моей единственной насущной проблемой. Надо лишь не проморгать момент, когда он ринется в ров следом за мной. А он ринется – вне всякого сомнения. Снайпер засек, куда скрылась цель, и теперь попробует настигнуть ее по горячим следам. В этом плане механические солдаты – и обычные, и те, что побывали в Узле, – всегда предсказуемы.

Ну, или почти всегда. Все зависит от того, насколько хороший вы предсказатель. Мне это занятие давалось с переменным успехом. Вот и сейчас, ожидая бота у себя за спиной, я допустил ошибку. Да, Ползун бросился за мной. Но не вдогонку по дну траншеи, а наперехват – по гребню вытянувшегося вдоль нее завала.

Я осознал свою оплошность, когда узрел ворвавшееся в буерак чудовище не сзади, как ожидалось, а в полусотне шагов впереди. Склон был довольно крут, и разогнавшийся поверху биомех не сбежал, а спрыгнул с него, ловко приземлившись на все четыре ноги. И произошло это настолько неожиданно, что я даже не успел обдумать, как мне защититься.

Хотя что тут вообще было обдумывать? Весь мой арсенал состоял из зажатой в кулаке последней гранаты и прикрепленного к поясу ножа. Последний для боя с Ползуном подходил не больше, чем мухобойка – для драки с доберманом, и потому выбор оружия как таковой у меня отсутствовал. Стоит только противнику взять меня на мушку, и он отправит меня к праотцам первым же выстрелом. А в канаве от него укрыться крайне сложно. Остается один путь: делать то, что задумано, но метать «лимонку» не назад, а прямо по курсу.

Беспокоиться о точности броска в такой суете уже некогда. Я швырнул гранату и, пока она летела, плюхнулся с разбегу за торчащий из откоса обломок самосвального кузова. От снарядов импульсного орудия эта смехотворная защита не спасет, но осколки антикварной гранаты ее вряд ли пробьют.

Взрыв, чей грохот я расслышал сквозь зажатые ладонями уши, оказался не таким, какой мне хотелось расслышать. Пресным, если можно так выразиться. Нет, с громкостью и силой у него все было в порядке. Однако я не различил в нем кое-какие ожидаемые мной звуки. А конкретно: скрежет раздираемого взрывом металла и удары бьющих по нему осколков. Несколько из них шибанули в щит, за которым я прятался, но ведь кроме него в радиусе поражения «лимонки» имелся и другой объект. Тот, на который и была направлена моя атака.

Точность, как гласит пословица, – это вежливость королей. И будь я монаршей особой, Ползун мог бы ощущать себя сейчас глубоко оскорбленным и кричать мне: «Мазила!» Хотя в действительности обиженным остался не он, а я. Моя граната угодила не в бота и не рядом с ним, а в склон, с которого он соскочил. Возможно, биомеха все же зацепило осколками, но они не причинили ему особого вреда. Я со страхом таращился на врага сквозь поднятую взрывом пыль: тот уверенно стоял на всех лапах и искал меня во мгле лучом лазерного целеуказателя. Еще немного, и биомех догадается, где я скрываюсь. Догадается и преподаст мне урок на сей раз подлинно королевской вежливости…

Однако едва прицельный луч упал на мой щит, как с потревоженного взрывом откоса обрушилась каменная осыпь. Рокоча, она волной накрыла уже готового стрелять Ползуна, перевернула его и поволокла за собой на дно буерака. Выпущенная кувыркающимся снайпером пуля ушла в небо, а сам он спустя мгновение очутился погребенным под полуметровым слоем булыжников. На поверхности торчали лишь дрыгающиеся конечности бота, который остался жив, но в данный момент был совершенно беспомощен.