Окруженец. Затерянный в 1941-м - Вадим Мельнюшкин Страница 16

На немцев я выскочил как чёрт из табакерки, те аж за оружие от неожиданности схватились, хотя вроде мотор должны были слышать, но рассмотрев форму успокоились.

— Обершютце, — обратился я к тому, который держал в руках винтовку, напрочь игнорируя пулемётчика. — А где дорога?

— Дорога в неисправном состоянии, господин унтер-офицер.

— Вот же свинская страна, — я обескураженно почесал затылок.

Немцы тут же заулыбались — господин унтер-офицер изволил пошутить, значит надо адекватно отреагировать, вдруг доложит начальству, что в него из пулемёта целились, потом доказывай, что не верблюд.

— У меня на карте, правда на русской, здесь дорога обозначена. И как я теперь в эти Захаричи или Захарничи, вот же дурацкие названия, попаду? Здесь что, бомбёжка была?

— Никак нет, господин унтер-офицер, это наши герои-снабженцы так дорогу изуродовали. Бандиты в тех самых Захарничах на днях мост сожгли. Вот наши умники-тыловики и попёрли в обход, да так, что пять машин здесь утопили. Еле достали.

В лесу трижды прокричала кукушка.

— Вот ведь свинство, — я достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот, и тряхнул пачку так, что из неё показались ещё две. — Угощайтесь, обершютце, и напарника не забудьте.

— Спасибо, господин унтер-офицер.

— Сейчас огоньку достану.

Я опять сунул руку в карман, а достал уже с пистолетом. Бац! Расстояние было меньше метра, поэтому я не боялся промазать, стреляя прямо от пояса. Пуля ударила пулемётчика в середину лба. В лесу грохнул винтовочный выстрел. Второго не последовало, значит всё в ажуре. Сигарета только начала выпадать из пальцев старшего солдата, когда ствол "люгера" уставился ему между глаз.

— Руки, фашистская свинья!

Правильно, ручки в гору.

— На землю, руки на затылок!

Вот так и лежи, зато не увидишь как у меня пистолет в руках ходуном ходит, а значит в голову дурные мысли не полезут. Из леса выскочил Жорка и, дождавшись моего взмаха рукой, метнулся назад, откуда вместе с Петром Егоршиным, выволок третьего охранника. Пленные оторопело смотрели как какие-то люди, одетые частично в советскую, а частично немецкую форму, споро занимают оборону.

— Товарищ командир, я двоих с пулемётом отправляю метров за триста на север?

— Старшина, действуй по плану, не кипятись, всё идёт нормально.

— Так понимаю, командир, но это ж… Раньше ж они нас били и по лесу гоняли, а теперь мы… Вот так… Запросто… Раз и нету…

— А раз понимаешь, то давай, руководи обороной, а я пойду наших введу в курс дела. Фашиста спеленай получше, и учти — в течение ближайшего часа он нужен мне живой, но необязательно невредимый.

До грязных и измученных пленников идти было метров семьдесят, ровно столько, сколько гати они успели восстановить — немцы в грязь особо лезть не хотели и расположились где посуше.

— Товарищи бывшие военнопленные, выбирайтесь-ка из этой лужи. На сегодня работы закончены. На виду не болтайтесь, постройтесь вон там, в лесочке. Инструмент не бросайте.

Когда вернулся Пётр, одетый в немецкую форму, уже переливал из канистры бензин в бак моего мотоцикла. Запасливые немцы оказались, канистра у них с бензином запасная.

— Егоршин, как тут дела с трофеями?

— Нормально, тащ кмдир, мотоцикл хороший, вот канистра с бензином, трос хороший есть, инструмент кое-какой.

— А куда пулемёт уже уволокли?

— Старшина сказал — надо дополнительную позицию организовать. Ганса с собой утащил.

— Хорошо, я к нашим освобождённым узникам, а ты здесь покрутись, поизображай несение службы.

— Есть!

Наше новое, надеюсь, пополнение довольно ровной шеренгой стояло под прикрытием деревьев. Кошка тоже был уже здесь, молча прохаживаясь перед строем. При моём приближении протянул мне автомат и подсумки, принял винтовку и отступил за спину.

— Товарищи красноармейцы, плен ваш закончился. Времени у нас мало, поэтому буду краток. У вас есть три пути, если конечно не считать возможности вернуться обратно к немцам, — строй слегка загудел, выражая свой отрицательное отношение к этому предложению. — Вот и отлично. Итак первый — разбежаться по окрестным деревням и молить Бога, чтобы вас не поймали, второй — идти на восток на соединение с Красной армией. Минусы данного варианта в том, что если даже и дойдёте, то как вас встретят без оружия и документов, предсказать не могу, даже если опустить факт нахождения в плену. И, наконец, путь третий — вступить в наш партизанский отряд. Нет нужды объяснять, почему оружие вы получите только при третьем варианте?

— Товарищ, разрешите обратиться?

— Представьтесь.

— Старший сержант Матвеев!

— Обращайтесь.

— Примерно через час ещё немцы приедут, двое, на грузовике.

— Я знаю, и прямо сейчас отправлюсь решать эту проблему. По всем остальным вопросам обращайтесь к старшине.

* * *

Трехосный "крупп" — машина с хорошей проходимостью, но даже он пасует перед русской грунтовкой, особенно если её разбила перед этим пара сотен его собратьев. И всё равно, натужно гудя, он упорно лез вперёд. Конечно, когда у тебя в кузове сидят три десятка русских пленных, готовых в нужный момент вытащить машину на руках из любой канавы или ямы, чувствуешь себя спокойнее. Эти унтерменши под прицелом пулемёта могут работать быстро, даже если их и не кормить, а за еду они готовы сделать что угодно. Водитель вёл машину очень аккуратно, зная что если застрянет, то придётся километр идти за помощью, да потом гнать этих грязных животных обратно столько же. Как только телеги местных крестьян, которых мобилизовали возить брёвна на ремонт дороги, не вязнут в такой грязи? Ну вот, накаркал. Сразу за поворотом дорогу перегородил семьсот пятидесятый "цундапп". Мешал проезду он не просто так, а сам был заблокирован валявшейся на боку повозкой, с которой опрокинулось несколько брёвен. Унтер-офицер, с закинутым за спину тридцать восьмым машинпистоле, орал на перепуганного русского, а рядовой с винтовкой стоял в паре метров и нагло щерился, глядя на это. Оглянувшись на подъехавший автомобиль и высунувшегося из кабины шофёра, унтер призывно махнул рукой.