Война с кентаврами - Юрий Иванович Страница 16

Повернув устройство к Дмитрию, он открыл взгляду своего собеседника зависшую в пространстве картинку. А вернее, пространственную фотографию, на которой была запечатлена женщина с огромным букетом белых роз.

И Дмитрий, забыв дышать, уставился на такие родные, узнаваемые на любом расстоянии черты матери. Она выглядела очень молодо, около тридцати пяти, всего лишь чуточку старше, чем на памятной фотографии двадцатилетней давности. Молодая. Очаровательная. И дивно прекрасная.

Минут пять висела полная тишина, а потом Трибун деликатно прокашлялся, привлекая к себе внимание, и заговорил:

– Твоя наследственная аура мне сразу показалась знакомой. Но когда мы гостили у Водоформа, у меня почти не было времени сесть и спокойно проанализировать замеченное сходство. Но как только я разместил твою Александру в гостевых покоях, сразу же уточнил, прыгнув куда надо. Вот с тех пор и готовлю сюрприз всему твоему семейству. Саше намекнул, что твоя мать скоро прибудет в гости, а им… в смысле ей, Анастасии, сообщил, что есть возможность познакомиться с молодой женщиной, которая является фактическим членом семейства Светозаровых. Ну и очень мне хочется все устроить красиво и торжественно…

Так и продолжавший стоять граф сделал шаг к рассказчику с таким видом, словно собрался его душить голыми руками. И зашипел:

– Немедленно!.. Рассказывай о матери все!..

Тот лишь головой замотал от раздражения:

– Да мне-то что?! Не хочешь всем устроить праздник – твое дело! Не умеешь сам радоваться сюрпризам и другим не даешь. Вот теперь и слушай! Родственничек!..

От последнего слова, сказанного с невероятным ехидством и подспудным значением, Светозаров даже отпрянул назад на полшага, словно от пощечины. Но тут же сообразил:

– Да это и последнему козлу понятно, что некая родственная кровь в нас всегда отыщется! Ведь ты за сотни лет где только не перебывал, в каких мирах только своим зверством не отметился.

После такого обвинения узурпатор сорока шести миров неожиданно… рассмеялся:

– Нет!.. Ты неисправим! Ха-ха! Надо же так упираться в стереотипы! Ой! Не могу! – Но смеялся недолго. – А ведь мы с тобой теперь и в самом деле родственники. Причем гораздо более близкие, чем можно было бы считать по генеалогическим древам тысячелетней давности. Вот, посмотри!

И зависшее изображение Анастасии Светозаровой сменилось иным, где она в более простом платье держала на руках карапуза месяцев десяти на вид. Потом появилось следующее, тоже с карапузом на вытянутых руках.

Дмитрий пялился на изображение матери и чувствовал, что начинает скатываться в пропасть самого гигантского в своей жизни разочарования. Ему вдруг подумалось, представилось, привиделось самое страшное: что данный ребенок, который явно находится на руках у своей матери, принадлежит…

Хорошо, что Гегемон переключил свой виртуальный проектор на показ следующего изображения. На нем мать, так и держа ребенка на руках, уже сама вольготно расположилась на коленях у незнакомого мужчины. И, судя по тому, как его руки властно, без всякого стеснения прижимали женщину, это и был отец забавного карапуза.

«Ну пусть хоть он! – сразу отлегло от сердца. – Лишь бы не этот!..»

Но «этот» гнусным и мерзким голосом продолжал с хихиканьем:

– Ну вот, сюрприза не получится, и ты уже знаешь, что у тебя есть маленький братик. Он тебе нравится? Понятно… ха-ха! Это всегда так происходит в семьях, когда старший сын вдруг узнает, что он не единственный наследник родительских сокровищ, недвижимости и прочего достояния.

– А-а-а… что?..

– Что между нами родственного? Твой брат является моим внуком. Потому что этот мужчина – мой сын! – Тяжело вздохнув, Крафа совершенно серьезно спросил: – Ну и как тебе такие вот зигзаги пространства?

Не дождавшись ответа, он продолжил показ трехмерных изображений. Через раз комментируя запечатленные события, где мать Дмитрия, улыбающаяся и счастливая, занимала, как правило, центральное место в экспозиции:

– Вот здесь малышу пять месяцев… А здесь – три… А тут Анастасия еще во время беременности, пикник в лесу… Здесь они с Гривином… Гривин Эзенберро – это мой сын, в путешествии… Вот еще более ранний снимок: они же, на смотровой площадке самой великой вершины… Здесь возле самого гигантского водопада… Ну а эти вот: со свадебной церемонии…

Как граф Дин Свирепый Шахматный ни был расстроен и как ни досадовал в душе, но и у него глаза широко открылись, когда он с некоторым трудом узнал мать в немыслимом по роскоши подвенечном платье и умопомрачительной по красоте короне. Стоящий рядом с ней, в не менее ценной короне, Гривин Эзенберро смотрелся скромным почтовым служащим, на которого по ошибке надели мундир какого-то принца. А вот его супруга являла собой средоточие достойного величия, глубинной сексуальной притягательности и горячей обворожительности. Подлинность изображений не вызывала сомнений. Все естественно, без всякой ретуши или фотошопа, все с трепетным и откровенным любованием.

Смена изображений ускорилась, показывая лучше, чем на всяком видео, весь день свадьбы, от начала до конца. Как сказал довольный дед, в памяти виртуального проектора было около трех тысяч фотографий только со свадьбы.

– Вот сейчас сижу и опасаюсь только одного, – начал Крафа. – Не плазмера там какого-то и не гнева Александры, которая недоумевает, куда делся я и почему нет обещанной доставки супруга. Гораздо хуже дело обстоит с невесткой. Я ведь ей пообещал, что будет сюрприз, а его нет… увы! Так что при следующей встрече с Анастасией у меня будут крупные неприятности. А она так в последнее время здорово отрепетировала свой взгляд «Недовольство», что об него и порезаться можно. Но если кто удостаивается ее взглядов «Презрение» или «Ненависть», тому ничего больше не остается, как сразу на себя руки наложить. И что интересно, этот подкаблучник Гривин и пальцем не пошевелит, чтобы за отца вступиться. Или хотя бы посоветовать осмелился, мол, выслушай вначале оправдания отца… Одна надежда на тебя, Дин, когда вытолкну твою тушку пред ее ясны очи…

Тут вновь Дмитрий обрел дар речи:

– А этот… твой Гривин…. Он кто?

– По короне не видно?

– Король?

– Ха! Будут еще мои сыновья всякими королевствами заниматься! – оскорбился Крафа от всей души. – Бери выше: император! – И тут же его голос стал ревнивым и подозрительным: – Или он тебе кажется недостойным этого высокого титула?

– Да нет вроде… Солидный мужик… не уродливый… – Заметив сдвинутые гневно брови союзника, Светозаров резко сменил тон с растерянного на озлобленный: – …Как его папаша! И выглядит довольно честным на вид и открытым. А значит, наверняка не знает обо всех папочкиных злодействах и кровавых преступлениях! Но когда узнает – удавит собственными руками!

Гегемон невесело усмехнулся:

– Ну вот, если бы и были какие сомнения в вашем родстве с Анастасией, сейчас последние развеялись. Ты весь в нее! Так только она умеет запинать морально человека, не давая оправдаться. – И резко сменил тему разговора: – Возвращаясь к плагри… Где мы возьмем ядерные бомбы? В своих мирах я их не держу и производство категорически запрещаю…