Свидетель Мертвых - Сара Монетт Страница 16

Я особенно остро ощутил убожество собственного одеяния. Отложив ручку и бумагу, я спросил:

–Чем мы можем помочь вам, мер Пел-Тенхиор?

Он церемонно поклонился и, подхватив мой официальный тон, ответил:

–Мы пришли для того, чтобы просить вас свидетельствовать от имени умершей Арвене’ан Шелсин. И снова предложить вам нашу помощь.

Я поднялся и с признательностью произнес:

–Тогда пойдемте осматривать ее комнату.

Прогулка по Заброшенному мосту в компании Пел-Тенхиора сильно отличалась от моего предыдущего визита в эти места. Казалось, он был знаком со всеми уличными артистами и философами, с большинством продавцов. Нам пришлось остановиться на несколько минут, пока он торговался с букинистом; предметом торга служил толстый томик в двенадцатую долю листа размером с половину кирпича. Вернувшись, Пел-Тенхиор принялся извиняться, но я видел, как он доволен покупкой, и не мог на него сердиться.

–Это «Полное собрание опер Пел-Терамеда»,– сообщил он с таким видом, как будто это все объясняло. Потом рассмеялся и сказал: – Прошу прощения. Пел-Терамед – драматург, живший на юге Бариджана примерно двести лет назад. Когда мой дед со стороны Тенхиоров был мальчишкой, произведения этого автора были популярны в эльфийских городах, поэтому сейчас партитуры его опер можно найти на рынке…– Он помолчал, подыскивая слово.– На огромном рынке старой книги, который существует в Амало – в лавочках букинистов, у торговцев-разносчиков. Но «Полное собрание опер» я увидел лишь сегодня. К сожалению, здесь только либретто, иначе нам понадобилась бы тележка.

–Вы собираетесь поставить одно из его произведений в Алой Опере?

–Вряд ли,– весело ответил он.– Это старомодные оперы с кровавыми сюжетами, где герои клянутся отомстить врагам, стоя над трупами возлюбленных. Но теперь, когда я, наконец, заполучил эту книгу, я попытаюсь адаптировать что-нибудь для современного зрителя. Или просто буду наслаждаться чтением и вспоминать деда – он пересказывал мне сюжеты, когда я был маленьким. Кстати, возможно, именно благодаря ему я решил писать не только музыку, но и либретто. В противном случае мне пришлось бы сочинять музыку для историй других авторов.

–Вы еще выступаете на сцене?

–Я могу петь,– ответил он,– но мне не видать ведущих партий, да и в любом случае по темпераменту я лучше подхожу на роль руководителя.

Он ухмыльнулся, приглашая меня посмеяться над ним, и я, к собственному изумлению, расхохотался.

–Вы недостаточно часто смеетесь, отала,– заметил Пел-Тенхиор.– Это связано с вашим служением?

–Не все прелаты Улиса угрюмы по природе,– ответил я.

–Но вы, значит, по природе угрюмы?

Я замялся. Воспоминания об Эвру нахлынули на меня, и я не мог говорить. Пел-Тенхиор произнес:

–Прошу прощения, отала, мне не следовало об этом спрашивать.

–Это хороший вопрос,– вздохнул я,– просто я не знаю ответа на него.

Он нахмурился, но ничего не сказал.

Я попытался сформулировать ответ так, чтобы не выдать лишней информации о себе.

–Я довольно давно потерял того, кто был мне очень дорог, и до сих пор горюю о нем. Лишь недавно я понял, что мое призвание не умерло вместе с ним. А может быть, я просто отвык смеяться.

–Это очень грустно,– сказал Пел-Тенхиор.

Я пожал плечами и смущенно произнес:

–Это в прошлом.

–Правда? Мне кажется, дело обстоит не совсем так, но я не хочу лезть к вам в душу. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я в основном болтаю об опере, но для непосвященного это скучно, так что выбирайте предмет для беседы.

–У меня нет таланта вести светские разговоры,– честно признался я.

–Это потому, что у вас не было подходящего собеседника. Вы счастливы здесь, в Амало, или вам хочется вернуться ко двору?

–Я ненавидел жизнь при дворе.

Брови Пел-Тенхиора поползли вверх.

–Вы так откровенны! А почему вы ее ненавидели? Чуть ли не каждый провинциал мечтает попасть в столицу.

–Меня приняли там из милости,– объяснил я.– Эта милость была неохотно оказана и неохотно принята. Кроме того, служба в доме моей родственницы Ксору у любого вызовет отвращение к придворной жизни.

Он искоса взглянул на меня.

–Ходят слухи, что вы не раз беседовали с императором.

–Это верно.

–Какой он? У нас здесь, в провинции, есть только литографии со сценой коронации, а вы знаете, что на них никто не похож на себя.

–Он высокий, примерно как вы, но очень худой. Кожа у него темнее, чем у вас, а глаза очень светлые. Внешне он похож на отца.– Я поразмыслил над тем, как лучше охарактеризовать ЭдрехасивараVII.– Он говорит с подданными любезно, терпеливо, ведет себя достойно.

–Как вы считаете, он будет хорошим императором?

–Да,– убежденно ответил я.– Он уже хороший император и останется им.

Дом на Северной Петуниевой улице ничуть не изменился: на перилах висел флаг, почтенная дама восседала на веранде.

–Отала!– воскликнула она.– Вы вернулись и привели с собой друга.

–Мин Надин,– заговорил я,– это И’ана Пел-Тенхиор, он работал с мин Шелсин в Алой Опере. Мер Пел-Тенхиор, это мин Раде’ан Надин.

Пел-Тенхиор поклонился на придворный манер, чем доставил мин Надин огромное удовольствие. Она сказала:

–Должно быть, вы пришли насчет кладовки. Винсу не знает, что и делать.

–Кладовки?– переспросил Пел-Тенхиор.

–Кладовка мин Шелсин достойна внимания,– улыбнулся я.

–Заходите же,– пригласила мин Надин.– Винсу будет рада вас видеть.

–Я сгораю от любопытства,– сказал Пел-Тенхиор и последовал за мной в дом.

На пороге кухни появилась меррем Надаран. Ее руки были перепачканы мукой.

–О, отала, вы вернулись!

Из уст мин Надин это прозвучало как приветствие, но хозяйка пансиона словно молила о помощи.

–Что мне делать со всей этой одеждой?

–Я привел служащего из Алой Оперы,– объяснил я, сознавая, что мне вдвойне повезло.– Возможно, он сумеет нам помочь. Это И’ана Пел-Тенхиор. Мер Пел-Тенхиор, это меррем Винсу Надаран.

–О боги, а я вся в муке. Прошу, поднимайтесь! Я не могу оставить пироги.

И она скрылась.

–Я сейчас умру от любопытства,– улыбнулся Пел-Тенхиор.

Мы поднялись в комнату мин Шелсин. Дверь была открыта; по-видимому, меррем Надаран начала разбирать вещи жилицы. Я показал Пел-Тенхиору кладовку. Заглянув внутрь, он пробормотал: