Корм - Мира Грант Страница 16

— Удостоверение?

— Джорджия Каролина Мейсон, лицензированный онлайн-журналист, сайт «Известия постапокалипсиса».

Я протянула человеку в черном костюме лицензию и удостоверение и повернула руку, продемонстрировав красно-синюю татуировку-идентификатор на внутренней стороне запястья (я ее сделала, когда сдавала экзамены на класс В). Пока такие татуировки не обязательны, но по ним тело гораздо проще опознать. А в таком деле важна каждая мелочь.

— Зарегистрирована в Североамериканской Ассоциации Интернет-журналистики. В досье есть запись моей зубной формулы, образцы кожи и информация о шрамах и отметинах.

— Снимите очки.

Все как всегда.

— В досье есть примечание: у меня синдром ретинального Келлис-Амберли. Если требуется пройти еще какой-то тест, я с радостью…

— Снимите очки.

— Вы же понимаете, что узор сетчатки невозможно считать?

— Мэм, — едва заметно улыбнулся человек в черном, — если узор сетчатки считается, то мы поймем, что вы самозванка и специально разводите суету. Логично?

Черт.

— Логично, — пробормотала я и сняла очки.

Страшно хотелось зажмуриться, свет больно резал глаза. Я наклонилась к сканеру, который держал еще один представитель службы безопасности сенатора Раймана. Машина сравнит результаты с информацией в досье и будет искать следы нарушений, характерных для активизации вируса. Что в данном случае совершенно бессмысленно: из-за синдрома ретинального Келлис-Амберли в стекловидном теле всегда содержится живая инфекция.

Рядом, всего в нескольких футах, точно такие же верзилы в темных костюмах подвергали Баффи и Шона той же стандартной процедуре. Но у них наверняка все проходило намного безболезненнее.

Красный индикатор на сканере погас, и загорелся зеленый. Сотрудник службы безопасности убрал прибор, кивнул напарнику, и тот скомандовал:

— Вашу руку.

Я быстро надела солнечные очки, вытянула правую ладонь и едва заметно поморщилась, когда ее грубо схватили и запихнули в закрытый анализатор. Потом профессиональное любопытство все-таки пересилило отвращение, и я спросила, разглядывая устройство:

— Это у вас Эппл?

— Эппл ХН-224.

— Ух ты!

Мне и раньше встречались подобные ультрасовременные модели, но сама я никогда такими не пользовалась. Они гораздо сложнее наших полевых анализаторов и могут определить заражение раз в десять быстрее. Даже укола заметить не успеешь, а эта малышка уже поймет, что ты мертв. Сам процесс, конечно, не становится от этого приятнее, зато уж точно гораздо интереснее. Почти забываешь о боли. Почти.

На крышке замигало пять красных огоньков. В руку вонзились иглы: между большим и указательным пальцами, в запястье, в мизинец. После каждого укола машина напыляла на ранку холодный антисептик. Одна за другой красные лампочки погасли, вместо них загорелись зеленые. Охранник убрал прибор и в первый раз искренне улыбнулся:

— Спасибо, мисс Мейсон. Можете идти.

— Благодарю. — Я надвинула очки на глаза; в висках запульсировала привычная головная боль. — Подожду свою команду, не возражаете?

Баффи как раз сдавала анализ крови, а Шон еще не закончил со сканированием сетчатки. У брата в левом глазу небольшой шрам — заработал его в пятнадцать лет по нелепой случайности (во всем был виноват купленный в Чайнатауне бракованный фейерверк). Поэтому стандартная проверка у него всегда занимает больше времени. У меня, конечно, тоже с глазами далеко не все в порядке, но зато ничего из ряда вон выходящего. А вот из-за Шона дает сбой любой сканер.

— Конечно, ждите. Только не заходите за карантинную линию, иначе придется все начать сначала.

— Поняла.

Я принялась оглядывать окрестности, старясь держаться подальше от красной черты, которая обозначала «безопасную зону».

Мы, конечно, понимали, что в предвыборном штабе будут особые требования к безопасности, но чтобы такие… Люди Раймана категорически отказались заезжать в «незащищенный район» (то есть в наш дом) и забрали нас от Баффи. Почему, спрашивается? Ведь все равно тут же заставили сдавать анализ крови — мы даже поздороваться не успели. Может, не хотели нарваться на зомби с утра пораньше, а может, скрывались от родителей — те просто из штанов выпрыгивали, так им не терпелось сфотографироваться с сенаторской службой безопасности.

Нас доставили в оклендский аэропорт, где снова пришлось сдавать кровь, а потом вместе с портативным оборудованием погрузили в частный вертолет. Куда мы летим, не сказали, но я была почти уверена, что в Клейтон, к подножию горы Дьябло. После эвакуации местных жителей землю там скупило правительство, и уже давно ходили разные слухи: якобы из старых ранчо сделали временные резиденции для чиновников. Приятное местечко, если, конечно, забыть про зомби-койотов, зараженных гиеновидных собак и рысей. В сельской местности легче обеспечить уединенность и секретность, но зато и безопасность не на высоте.

Мы, по всей видимости, как раз прибыли на бывшую ферму (об этом свидетельствовали здания конюшен), перестроенную в частный особняк. Между домами тянулась электроизгородь, повсюду, куда ни глянь, — километры колючей проволоки. Добавьте к этому вертолетную площадку. Яснее ясного: слухи не врут, правительство действительно организует убежища на заброшенных ранчо. Неплохо устроились. Я улыбнулась: в первый же день раздобыли сенсационный материал. Правительственные объекты в покинутых районах северной Калифорнии — у нас есть доказательства, читайте на нашем сайте.

Ко мне подошла Баффи с сумками в руках. Девушка выглядела взволнованной.