Осколки времени - Райса Уолкер Страница 16

Несмотря на то что какая-то часть меня уверена, что она все это время сидела там и несла эту чушь, я также помню, как сидела здесь за столом, а стул Пру был пуст. Только я, мама, Трей и Кирнан. Двойственные воспоминания неприятны, будто у меня в голове сидит мышь, пережевывая нейронные связи или что-то в этом роде. Это больно – не яркая, ревущая боль, а просто немного неприятное ощущение.

Я на мгновение прижимаю ладони к глазам, потирая виски большими пальцами. Оглянув сидящих за столом, я замечаю, что все… то есть все, кроме Пруденс, кажется, борются с теми же самыми двойственными воспоминаниями. Мама выглядит так, словно крошечный сэндвич с ростбифом, который она съела минуту назад, собирается поспешно выбраться наружу. Трей с бледным лицом сверлит взглядом салфетку, лежащую у него на коленях.

Кирнан тоже выглядит немного встревоженным, но он ловит мой взгляд, и на его лице появляется выражение «вот что я имел в виду».

Я поворачиваюсь к Пру, хотя каждое мое слово адресовано маме:

– Мне очень жаль, тетя Пруденс, но мне нужно, чтобы мама вернулась домой. В Вашингтон. Мой дедушка болен, и я не знаю, как долго папа будет находиться в Делавэре. Кэтрин умирает. Мне нужно, чтобы хоть один из моих родителей…

– Ох, ох-ох. Перестань нести чушь о том, что тебе нужна твоя мамочка, Кейт. – Пруденс делает паузу и допивает остатки шампанского, а затем наливает себе еще. – До сих пор ты была совершенно счастлива держать Дебору в неведении. Если ты уже достаточно взрослая, чтобы лезть в чужие дела, то ты уже достаточно взрослая, чтобы справиться в одиночку, милая.

Глаза Пруденс горят ясно и остро, серо-голубые кинжалы нацелены прямо на меня. Яд в ее голосе напоминает мне о нашем разговоре на Выставке. Она слащаво улыбается мне, прежде чем продолжить:

– Ты не хотела, чтобы твоя мама мешала тебе, прерывая твои маленькие рандеву в таунхаусе или задаваясь вопросом, в какие неприятности ты ввязываешься с бабушкой. Иначе ты бы с самого начала предупредила Дебору об исследовательской поездке.

Мои руки сжимают край стула, я наклоняюсь к Пру и сердито произношу:

– Если бы я знала, что за этой поездкой стоишь ты…

Пруденс прерывает меня громким смехом:

– Ты не догадалась? А я тут беспокоилась, что действовала слишком о-че-вид-но… – Она смотрит на верхний ярус чайного подноса, не сводя глаз с маленького слоеного торта, покрытого красным джемом.

На ее лице загорается детская радость, когда она берет десерт и принюхивается.

– Думаю, это малина. Я обожаю малину!

Пру вонзает зубы в маленький кусочек торта и вздыхает от удовольствия:

– Определенно малина! Вот, Деб, возьми другой кусочек. Тебе понравится.

Мамина рука скользит под стол и накрывает мою, которая все еще сжимает край стула. Она все еще держит ее там, отвечая своей сестре, что торт действительно выглядит восхитительно. Мягко сжав напоследок мою ладонь, она протягивает руку, чтобы взять сладость у Пруденс.

Это был едва заметный жест. Я не думаю, что Кирнан или Трей заметили это, хотя сейчас они оба странно смотрят на меня. Они, наверное, думают, что слезы собрались в моих глазах от того, что сказала Пруденс, или потому, что я волнуюсь, что мама сердится. Но нет, это слезы облегчения. Я ни на секунду не верю, что мы с мамой уже поговорили и обо всем, о чем нужно, и я почти уверена, что оставшаяся часть разговора будет состоять в основном из криков в мою сторону, но это маленькое пожатие передало мне сообщение, которое не могло бы быть яснее, если бы она произнесла эти слова вслух.

«Мы пройдем через это вместе».

* * *

С лица Пруденс не сходит дружелюбное выражение в течение следующих двадцати минут или около того, пока она с удовольствием пробует различные сладости с подноса и опрокидывает еще несколько бокалов шампанского. Кирнан протягивает ей маленькую синюю таблетку, когда она принимается за четвертый стакан, но она только смеется и смахивает таблетку на пол.

Она принимает какие-то антипсихотические препараты? Ей не помешает.

Пру продолжает подкладывать всякое в мамину тарелку. Похоже, она не замечает, съедено ли остальное. По большей части нет. Несмотря на то что все это выглядит очень вкусно, думаю, что все слишком взвинчены, чтобы есть.

Официанты, которые, кажется, чересчур внимательны к соседним столикам, широко обходят нашу компанию. Может быть, кто-то из них заметил, как Пруденс исчезла ранее? Или, может быть, они просто заметили, что все остальные за столом ведут себя так, будто Пру – это бомба, которая вот-вот взорвется?

Однако мне кажется, что это я сейчас взорвусь. Трудно сидеть здесь, попивая чай, когда у меня столько дел. У меня нет времени на Безумное Чаепитие с Пруденс.

Должно быть, мое беспокойство отразилось на лице, потому что, подняв глаза, я замечаю, что Пруденс наблюдает за мной. Ее разум, по-видимому, прояснился, по крайней мере, сейчас.

– Что случилось, моя маленькая племянница? Ты слишком нервничаешь. Ты куда-то спешишь? – она оглядывает сидящих за столом с кислым выражением лица. – Похоже, ни у кого из вас нет праздничного настроения. Я заплатила за неограниченное количество пузырьков, а ты еще не допила свой первый бокал, Деб. Мы должны были веселиться.

Мама опрокидывает остатки своего шампанского, но не тянется к бутылке, чтобы снова наполнить бокал.

– Все это очень вкусно, Пру. Я просто немного устала. Путешествия всегда меня утомляют. Может быть, нам стоит вернуться в номер…

– Чтобы ты могла собрать свои вещи и отправиться домой со своей любимой дочерью, – это утверждение, а не вопрос, и Пру горько улыбается маме, протягивая руку за ключом ХРОНОСа.

– Чтобы я могла немного отдохнуть, Пру. Я все еще хочу кое-что посмотреть в Лондоне, прежде чем мы отправимся в Грецию, или Рим, или куда бы ты ни решила поехать дальше. Я поеду с тобой, если ты согласишься оставаться в настоящем времени, чтобы я и правда могла следовать за тобой.

– Мама! Нет! – Я ошеломленно поворачиваюсь к ней. – Пожалуйста. Нам нужно поговорить об этом.

Мама не сводит глаз с Пруденс, но ее рука тянется под стол и сжимает мое колено.

Мой первый порыв – отмахнуться от ее руки и начать спорить, но тут она впивается пальцами чуть сильнее, и я замираю. От старых привычек быстро не избавишься. Я помню это сжатие колена с тех пор, как я была еще совсем ребенком, когда капризничала, сидя рядом с мамой в модном ресторане. На похоронах ее коллеги, когда она не могла найти няню. В машине, в Айове, когда она пыталась отговорить полицейского от штрафа за превышение скорости.

Знаю этот сигнал. Он означает сидеть тихо и не шевелиться.

И я помню, как мама мягко сжала мою руку ранее. У нее есть план. Не уверена, что мне он понравится или я соглашусь с ним, но она что-то задумала.

– Думаю, ты права, Пруденс. Кейт уже достаточно взрослая, чтобы справляться со всем самостоятельно. Приехав домой, я только помешаю ей. И, – продолжает она более сухим тоном, – поскольку у меня, по-видимому, уже нет работы, к которой я могла бы вернуться… что ж, отпуск был бы очень кстати. Сестринское путешествие.