Рыцарь - Олег Говда Страница 16

О том, что на их пути встанет сторожевой замок Дубров, Мышата рассказывал. И обходить его стороной не советовал. Где ж еще показывать себя скомороху, если не среди мастерового люда, воинов и дворян? Один день на рыночной площади мог принести больше дохода, чем сборы во всех деревнях, вместе взятых. А поскольку кошель покойного атамана, за исключением нескольких мелких монет, Мышата оставил себе, от возможности подзаработать отказываться не следовало. Особенно теперь, когда мы вторые сутки путешествовали вместе с отрядом дружинников.

Шаткое доверие, возникшее к нам, могло вновь смениться на подозрительность, вздумай я на развилке сказать десятнику, что дальше нам с ним не по пути. И, когда на горизонте возникли стены Дуброва, капризная память опять подкинула мне очередную загадку. Увиденная картина совершенно не впечатляла. В то время как Лукаш едва не подскакивал от восторга, я спокойно рассматривал возвышающееся вдали суровое фортификационное сооружение, понимая, что приходилось видеть постройки куда грандиознее и мощнее.

Замок действительно был так себе. Прилепившийся на господствующей над этой местностью высотке донжон имел всего одну башню. А ограждающими замковое подворье стенами служили несколько десятков поставленных впритык добротных домов с плоскими крышами и стрельчатыми окнами, хотя большинство зданий, в том числе весь ремесленный квартал, ютились кто где горазд, совершенно не соблюдая никаких правил и ограничений, кроме целесообразности. К примеру, кожевники и ткачи строили свои жилища поближе к реке, а заезжие дворы выбегали навстречу дороге. И хоть по ней уже давненько не пылили купеческие караваны, все же дородные шинкари больше предпочитали поглядывать из окон трактиров на проезжий шлях, нежели на городскую сутолоку.

Но заявились мы сюда в недоброе время. Не успел я даже с лошади слезть, как меня схватили стражники. И как ни пытался Нечай объяснить им, что я не харцыз, а скоморох – ничего не помогло. Ссылаясь на приказ есаула, они наставили на меня копья и отвели в темницу. Хорошо, хоть Лукаша не тронули и саблю не отобрали, а позволили парнишке отдать. Можно было попытаться вырваться и бежать, но куда? Я ведь никакой вины за собой не знал. А вдруг эта история прольет какой-то свет на утерянное прошлое? Если, конечно, мне не придется отвечать за прегрешения мертвого харцызского атамана, в чьи одежды я так необдуманно нарядился.

* * *

Устав вышагивать, я присел на топчан и решил хоть немного вздремнуть. Как говаривал мой старшина: «Лучше плохо лежать, чем хорошо бежать»! Что? Похолодев внутри, я непроизвольно вскочил. Какой еще «старшина»? Господи, да что же, в конце концов, со мной приключилось?! Но ответа не было. Всплывшая из глубин подсознания мысль только коснулась разума и испуганно метнулась обратно во тьму. Отерев лоб, покрывшийся испариной, я вдруг почувствовал, что ноги меня не держат, и тяжело плюхнулся на топчан, чувствуя себя выжатым лимоном. Глаза просто слипались. Надо было хоть немного поспать. На доске, утыканной гвоздями, на раскаленной решетке, на битом стекле, на стае ежей и дикобразов – но обязательно поспать. А в следующее мгновение я уже проваливался в мягкие объятия Морфея.

Это был странный сон. Огромный костер, горящий посередине каких-то руин, и плотная стена тумана вокруг них. Отблески пляшущего огня выхватывали из молочной пелены причудливые тени, которые, кривляясь, вновь растворялись в этой мгле. Я стоял у костра, непонимающе озираясь, чувствуя непонятную давящую тишину этого места. Неожиданно пелена тумана дрогнула и пошла волнами, а в глубине ее отчетливо протаяли несколько теней. Кто-то пробирался сквозь туман на свет костра. Очертания их были нечеткие и иногда полностью скрывались в тумане, но они приближались…

Я вздрогнул и проснулся. В дверях темницы медленно проворачивался ключ. Потом створки тихо отворились, и в освещенном факелом дверном проеме возникло видение прекрасной феи! Или – колдуньи, принявшей самый обольстительный вид. Одним словом, передо мной стояло самое обворожительное и чудесное создание, которое я когда-либо видел. А в девичьей красоте я уже стал немного разбираться. В сравнении с моими без пяти двумя, девушка была чуть мелковата, но зато потрясающе изящна. Во всяком случае, все то, что подчеркивал костюм для верховой езды, было наивысшего сорта. Правда, факел, который незнакомка держала над головой, давал больше чаду, нежели света, и при столь скудном освещении ее черты казались упрятанными за густой вуалью. Но я был уверен, что природа не может оказаться настолько нерациональной, чтобы идеальные формы обременить некрасивым лицом. И подтверждали мою догадку пышные волосы девушки, плавными волнами спадающие на плечи из-под небольшой бархатной шапочки.

Незнакомка приложила палец к устам, а потом сделала знак свободной рукой, приглашая меня за собой, и отступила в глубь коридора.

– Сюда тащат силком, а выводят тайком, – проворчал я в рифму и попробовал протиснуться сквозь приоткрытый проем, но при моем телосложении это оказалось не так просто. Дверь сдвинулась, и ржавые петли предательски заскрипели.

– Тихо ты, увалень! – раздраженно прошипела барышня, повернулась ко мне спиной и уверенно зашагала прочь, предоставляя мне на выбор: следовать за ней, или оставаться в темнице и дальше. При этом шла она почему-то не вверх, а наоборот – еще глубже. Под ногами неприятно хлюпала болотная жижа, с низкого земляного свода то и дело срывались крупные капли, так и норовили упасть на нос или за шиворот. В едва рассеянной огнем темноте пищали и шуршали крысы. Но, в конце концов, потянуло свежим воздухом. Потом факел зашипел, опущенный в воду, и я понял, что мы выбрались на свободу.

Тут моросил мелкий дождь и смеркалось. Но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, что подземный ход вывел нас далеко от замка. Как и то, что у моей освободительницы имеется в наличии помощник и они очень серьезно подготовились к организации моего побега. Всего в нескольких шагах от выхода из подземелья нас поджидал улыбающийся Лукаш, удерживая под уздцы трех лошадей.

– Поспешим. – Прекрасная незнакомка, наверное, была живым воплощением рекомой сестры таланта, потому что, не прибавив больше ни слова, запрыгнула в седло и послала свою кобылицу вперед.

Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ней. А поскольку быстрая скачка лесной дорогой не способствует беседе, все расспросы пришлось отложить до более удобного случая. Рассчитывая, что тот вскоре представится.

В самом деле, не прошло и получаса, как барышня стала придерживать лошадь, а вскоре и вовсе пустила ее размеренным шагом. Может, не опасалась погони, а может – хотела дать роздых коням, чтобы позже, когда понадобится, гнать их во весь опор. И у меня появилась возможность поговорить с Лукашем.

– Спасибо, друг, – поблагодарил я его искренне. – Несмотря на то, что я так и не узнал, за что меня схватили и в чем обвиняют, все же на воле гораздо лучше.

– Зато я выведал, – ответил Лукаш. – Дело не в тебе, Игорь, а в особом отношении жителей Дуброва к харцызам. А чему удивляться, это ж Пограничье. И месяца не проходит, чтобы степняки чего не натворили. То скот угонят, то девицу умыкнут. Совсем недавно, на весенних празднествах, невеста сына пекаря Маркеса в ночь перед венчанием пропала. Дубровчане до сих пор лютуют! Правда, поговаривают, что не так жаль девицы, как пропавшего угощения… – усмехнулся парнишка. – И вообще – баронесса болеет, барон лютует, как поднятый до весны медведь… В общем, как схватили тебя, стал я расспрашивать. И выяснил, что есаул Калита считает, будто рядом с замком ватага степняков затаилась, а ты под видом скомороха пробрался в замок осмотреться и выведать, где чего стащить можно. Но Нечай уверил меня, что барон Владивой сгоряча судить не будет. И если за тобой вины нет, то освободит. Хотя из-за смерти баронессы Катаржины рассмотрение дела могли отложить. Но уж к свадьбе баронеты помиловали бы обязательно.