Ведьмин род - Марина и Сергей Дяченко Страница 16

Снег ложился на ветровое стекло.

* * *

«…А кто вам сказал, что мироздание, каким мы его мыслим, останется неизменным навеки? Эдак мне никогда не избыть обвинений в крамоле… Сударыни мои ведьмы не желают преображать мироздание; так волк, живущий в одном загоне с курами, не желает менять окружающую его действительность, он просто питает себя необходимой ему пищей… Тягостная тень висит над моей душей. Я не знаю, что будет завтра…»

Перед Ивгой лежало на столе редчайшее издание – мемуары Атрика Оля, Великого Инквизитора, жившего четыреста лет назад и бывшего единственным, кто сумел остановить ведьму-матку в час ее пришествия: когда эпидемии, землетрясения и самые ужасные катаклизмы обещали скорый конец света. Книга была подготовлена к юбилею Атрика Оля, тщательно, кропотливо, издана десять лет назад крохотным тиражом, для служебного использования. Ивга была горда, что смогла внести в подготовку издания и комментирование свой маленький вклад.

Многие фрагменты она знала на память, но сам вид этого текста, шрифт, звук и запах бумаги настраивали ее на торжественный, а иногда воинственный лад: в глубине души она настраивалась на спор с Атриком Олем. Она, неинициированная ведьма. С героем прошлого, спасителем человечества. С профессиональным охотником на таких, как она…

Она подтянула к себе блокнот: раздумывая, она часто писала карандашом от руки: «Эволюционная роль ведьмы. Известные факты о ведьмах-целительницах. Почему не выжили? Каталог литературных памятников – ведьмы Ридны, отношения с соседями, система жертвоприношений. Свобода как философская категория. Разница в понимании свободы человеком и инициированной ведьмой. Природа ведьмы…»

Взгляд ее опять упал на книжную страницу: «Природа моих сударынь непостижима. Мы можем возомнить себя на месте букашки, грызущей лист для того, чтобы утолить голод… Мы можем вообразить себе это, ибо голод не чужд и нам… Когда честолюбивый государь проливает кровь своих и чужих подданных – мы понимаем, потому что гордыня не чужда и нам… Когда алчный лекарь позволяет болезни разрастаться, чтобы потом взыскать втрое с отчаявшихся больных, – мы понимаем, что это корыстолюбие одолело его совесть… Сударыни мои ведьмы не честолюбивы и не алчны. Им не нужны ни деньги, ни власть; они не чувствуют голода и не испытывают похоти. Они не понимают, что есть добро и что называется злом – они невинны. Они губят нас одним своим существованием…»

Ивга осторожно закрыла книгу, развернула снова на первой странице. Портрет Атрика Оля, написанный его современником, но имени художника история не сохранила. Властный жесткий старик с хищным лицом, и только в глазах, глубоко под складками век, укрыта незлобивая горькая ирония… Или ее поместила туда фантазия Ивги?

– Красивые слова, но не попытка понять, – сказала Ивга человеку на портрете. – Объяснение, почему понимание невозможно.

Ей тут же сделалось совестно: легко рассуждать, сидя у камина в собственном доме, когда все потрясения позади. Атрик Оль писал эти слова, когда в Вижне свирепствовали эпидемии, гнилая вода поднималась из подвалов, до конца света оставалось несколько черных дней…

– Но есть надежда, мой инквизитор, – сказала Ивга старику на портрете. – Если бы вы только видели Эгле, если бы вы только могли себе представить…

Атрик Оль строго смотрел с портрета. Ивга снова взялась за карандаш.

«Свобода, – написала она с нового листа. – Когда расходятся вероятности? Где поворотный момент? Решившись пройти свой путь, «глухая» ведьма не может быть уверена в результате… Либо…»

Задумавшись, остаток листа она разрисовала узорами. Развернула к себе ноутбук: «Известно, что мотивация «глухой» ведьмы, которая решается пройти обряд и стать действующей, в общих случаях никак не влияет на результат. Условно-положительная мотивация – инициация ради любви, ради спасения семьи или ребенка – не приводит к заявленной цели, инициированная ведьма забывает и о любви, и о семье, не говоря уже о детях, собрана обширная статистическая…»

Ивга замерла. Посидела, глядя на экран. Отодвинула компьютер и встала; вот только что была мысль. Промелькнула и растворилась. Как тогда в Ридне, где она пыталась сложить расколотую надпись из фрагментов. Вот так и сейчас, только фрагменты не валяются камнями в траве, а носятся по комнате стаей невидимых летучих мышей: мотивация? Свобода? «Они не понимают, что есть добро и что называется злом…» Тогда в какой момент инициации они теряют это понимание?!

«Если ведьма, не подвергшаяся инициации, во многом сходна со мной и с тобой, – писал Атрик Оль, – то инициированную ведьму сложно считать человеком. Ни мне, ни тебе никогда не понять ее. Так рыбе, живущей в глубинах, не постигнуть законов огня…»

* * *

Клавдий добрался до дома за полночь – с утра в который раз пообещав Ивге, что приедет пораньше. Она не спала; в кухне светились окна. Клавдий загнал машину в гараж, выключил мотор и несколько секунд сидел, глядя в пространство.

На сегодняшний день у него два союзника из числа кураторов – Соня, теперь из Одницы, и Август, теперь из Альтицы. Правда, обе кандидатуры не утверждены Советом… И вот тут начинается самое интересное.

Виктор из Бернста. Элеонора из Эгре. Оскар из Рянки, Елизар из Корды. Кто-то из них пошел войной против Клавдия, заручившись поддержкой герцога, не побоявшись и не постеснявшись втянуть в это дело Ивгу…

Клавдий побарабанил пальцами по рулю. Удивительная складывается ситуация. Вполне возможно, ему придется выбирать – безопасность Ивги либо свобода Эгле. И хорошо, если можно будет откупиться ее свободой, а не жизнью.

Мартин совершил ошибку, представляя Эгле своим новым людям в Ридне. Он слишком поверил, что мир изменился к лучшему, а мир, возможно, только замер на пороге перемен. Мир способен неторопливо, методично сожрать любое чудо, так, что никто и не вспомнит. Мартин поддался эйфории, оно и понятно… но не очень-то простительно для такого человека, как Март.

– Ты прокололся, сынок, – шепотом сказал Клавдий.

Открылась дверь, ведущая из гаража в дом. В проеме стояла Ивга, у нее блестели глаза, как у поэта, только что записавшего упавшее с неба стихотворение:

– Ты так поздно сегодня, ты устал? Мне пришла пара-тройка мыслей, знаешь, я потеряла счет времени, ты ведь ужинал? Или нет? Хочешь чаю?

– Прости, – спохватился он. – Обещал пораньше, но… опять не сдержал обещания.

Она прищурилась, вглядываясь в его лицо:

– Что-то случилось?

* * *

Вокруг стояли темные горы. Навстречу, как лайнер, проплыл большегруз, ослепил фарами, обдал снежной жижей из-под колес и скрылся за поворотом. Небо излучало тьму. Теплый воздух из вентиляционных решеток вонял гарью. Машина продвигалась вперед – очень медленно; Эгле сидела за рулем, Мартин держал на коленях ноутбук и просчитывал варианты.

Констебль, вероятно, уже переговорил со своим начальством. Полицейские обязаны поставить в известность окружную Инквизицию – дежурного во Дворце, а тот должен связаться с верховным инквизитором Ридны, полновластным хозяином округа…