Избавитель - Василий Головачев Страница 16

Полет прошел нормально. Будимир уже летал на самолетах и перенес воздушное путешествие спокойно, поглядывая время от времени в иллюминатор. Они сидели недалеко от пары Сухов — Такэда, но делали вид, что незнакомы, хотя в душе Ростислав сомневался в необходимости соблюдения подобных мер предосторожности.

Аэропорт Алыкель располагается примерно посредине между двумя главными таймырскими городами — Норильском и Дудинкой, в полусотне километров от каждого. Сели в автобус, идущий в Дудинку. Сухов и Такэда проводили их взглядами, и отряд разделился. Ростислав не знал, каким транспортом будет добираться до места «группа подстраховки», но был уверен, что она постарается не выпустить их из виду.

В Дудинку приехали в десять часов утра, зашли в кафе недалеко от автовокзала под названием «Северное сияние». Не успели заказать завтрак, как в кафе объявились и Сухов-старший с Такэдой. Светлов удовлетворенно кивнул сам себе: их сопровождающие обладали немалым опытом и были профессионалами. Это успокаивало.

Позавтракали. Будимир вел себя по-взрослому чинно и невозмутимо, хотя видно было, что ему нравится играть в «разведчиков». Он с любопытством разглядывал посетителей кафе, прохожих, город, изредка обращал внимание Светлова на то, что показалось необычным, но, на взгляд самого Ростислава, необычное он увидел лишь один раз. Напротив кафе через всю улицу висел старый выцветший транспарант с надписью: «Коммунизм — светлое будущее человечества». Транспаранту этому исполнилось, наверное, не менее двадцати с лишним лет, и, почему его до сих пор не сняли, оставалось загадкой.

Сухов и Такэда позавтракали первыми и ушли.

Ростислав дождался, пока Будимир допьет какао, и они тоже вышли на улицу. Инструкции были самые простые — ждать сигнала. Поэтому решили не гулять по городу с тяжелыми сумками, тем более что было холодно и ветрено, а зайти в какое-нибудь теплое заведение и расслабиться. Вскоре такое заведение отыскалось — новенький кинотеатр «Элден». Взяли билеты на фильм-сказку «Логово зверя». Однако досмотреть фильм не довелось. Через час в ухе Светлова зашепелявила рация:

— Маршрут меняется. Езжайте в аэропорт.

Будимир воспринял известие не без сожаления — фильм был хорош, — но возражать не стал. Вернулись на автовокзал, снова поехали в аэропорт. По дороге получили дальнейшие целеуказания: взять билеты до Хатанги на самолет, там пересесть на вертолет до поселка Хындасско и ждать.

Так и поступили, продолжая делать вид, что Сухов и Такэда — чужие люди.

В Хындасско добрались уже поздно вечером, когда зажглись фонари, и попали в зиму. Везде здесь лежал снег, поэтому лучшим видом транспорта наряду с оленями были снегоходы и триманы — трехколесные вездеходы на огромных, в рост человека, колесах, которым было не страшно никакое бездорожье.

Поселок Хындасско оказался небольшим и компактным. В нем жили не больше трехсот человек, в основном — долгане по национальности и ненцы. Стоял он прямо на берегу залива моря Лаптевых, окруженный с трех сторон тундрой. Ночи здесь темные, но фонари вокруг поселка позволяли ориентироваться свободно, и гости хорошо разглядели бревенчатые дома, похожие на деревенские средней полосы России, и оленьи шкуры, развешанные на шестах под окнами.

В центре поселка отряд объединился. Отец и сын Суховы обнялись.

— Как настроение, мужик?

— Нормально.

— Не замерз?

— Нет.

— Пока все идет путем, — сказал Такэда, единственный, кто не надел головного убора, на остальных красовались вязаные шапочки. — Никто за нами не топает, никто не дышит в спину. Будем надеяться, что нас потеряли из виду.

— Почему мы не остановились в Дудинке? — поинтересовался Ростислав.

— Потому что Вуккуб оттуда переехал сюда, в Хындасско. У нас были устаревшие данные. Теперь он зовется Онуфрием Порфирьевичем Попигаем и занимается целительством. В поселке он единственный лекарь.

— Он живет один?

— С женой Тааль. — Такэда покосился на усмехнувшегося Никиту. — Очень яркая и необычная женщина. Ник помог Вуккубу спасти ее. Теперь ее зовут Аделаидой.

— Поэтому вы надеетесь, что он поможет нам?

— В точку, капитан. Как рука?

Ростислав поднял левую руку, пошевелил пальцами.

— Странное ощущение — по ней все время бегают мурашки…

— Это объяснимо, идет процесс восстановления поврежденных тканей. Я бы посоветовал купить ручной эспандер и качать мышцы, дело пойдет быстрей. Кстати, то же самое будет и с ногой.

— Пойдемте, — сказал Сухов. — Холодно.

— Вы знаете, где его дом?

— Спросим у кого-нибудь.

— Не надо спрашивать, — раздался сзади чей-то негромкий, с характерными горловыми интонациями голос.

Все четверо оглянулись.

От столба с фонарем в полусотне метров отделилась тень, превратилась в фигуру человека в черном полушубке, с непокрытой головой. Человек шагнул к ним, буквально растворился в воздухе и материализовался уже в десяти шагах от застывших путешественников.

— Ба, да это Седьмой собственной персоной! — тем же звучным голосом с горловым оттенком продолжал незнакомец. — То-то чую — русским духом запахло! И оруженосец здесь. Приветствую вас в этом вечно мерзлом краю, господин Такэда. А это кто с вами? Парень явно похож на одного известного мне танцора, уж не ваш ли это отпрыск, Седьмой?

— Знакомьтесь: Ростислав Светлов — Порфирий Онуфриевич Попигай, — бесстрастно сказал Такэда. — Он же Вуккуб, сын хаббардианца и земной женщины, разведчик и маг, а также наблюдатель хрона.

— Бывший наблюдатель, — поднял вверх палец Вуккуб, разглядывая по очереди Будимира и Ростислава. — И зовут меня не Порфирий Онуфриевич, а наоборот, Онуфрий Порфирьевич. Хотя разницы никакой.

Волосы у Вуккуба были иссиня-черными, прямыми, блестящими, как вороново крыло, лицо смуглое, нос хищный, губы узкие, но абрис лица отличался от лиц «кавказской национальности», несмотря на сходство с иранско-мусульманским обликом, хорошо знакомым Ростиславу.

В черных глазах Вуккуба протаяла ироническая усмешка.

— Оруженосец нового посланника, надо полагать?

— Вы всегда отличались необыкновенной догадливостью… э-э, Порфирий… э-э, Онуфриевич, — с вежливой холодностью сказал Такэда. — И умением маскироваться. Мы отыскали вас с превеликим трудом.

— Чего ты хочешь от кромешника? — пожал плечами Сухов. — Это его нормальное состояние. Как насчет побеседовать о смысле жизни, господин Помигай?

— Попигай. О чем, о чем побеседовать?

— Нужна твоя помощь.

Вуккуб усмехнулся, хотя глаза его оставались оценивающими, зоркими, отталкивающими, умно-холодными.